Кажется, Роман Габриа с хирургической точностью возьмётся препарировать любую тему, в которой проявляется противоречивая человеческая природа: с её животными слабостями, духовными триумфами и неожиданными озарениями. В репертуарном листе главного режиссёра питерского театра "Мастерская" десятки спектаклей. Он брался за Достоевского, Пушкина, Гоголя, воплощал на сцене самых сложных литературных персонажей. 18 и 19 мая режиссёр представит на сцене Омской драмы свою вторую в нашем городе работу - спектакль по повести Павла Санаева "Похороните меня за плинтусом" (16+).
- В 2022 году ваш спектакль "С днём рождения, Папа!" (18+) по мотивам пьесы Теннесси Уильямса "Кошка на раскалённой крыше" в Омске наделал шуму. Жёсткая и неоднозначная история взаимоотношений в одной состоятельной семье. Шутили даже, что за один гонорар две постановки сделали, так между собой отличаются составы. И вот сейчас вы снова ставите на основной сцене, да ещё и в юбилейный для театра год. Кто стал инициатором этого нового сотворчества?
- Чуть более года назад последовало предложение от главного режиссёра драмтеатра Георгия Зурабовича Цхвиравы. Тогда прошло где-то полгода после премьеры "Папы". Для меня, конечно, это огромная ответственность! Во-первых, значимая дата для такого крупного и статусного театра, 150 лет. Во-вторых, и это, пожалуй, главное, артисты, с которыми предложил поработать Георгий Зурабович.
Роман очень старался оживить наш фоторепортаж, спасибо ему
- Да, актёрский состав вам достался выдающийся. Как находите подход к народным артистам?
- По-человечески! Общаемся. Слушаем внимательно друг друга. Сочиняем! Что для меня очень важно.И с Михаилом Александровичем Окуневым, и с Валерием Ивановичем Алексеевым я соприкоснулся ещё в прошлый свой приезд. Как-то вот увиделись, коротко пообщались, и у меня сердце настроилось на этих людей. Сразу. Аня Ходюн и Егор Уланов (исполнители ролей мамы и Саши Савельева) прошли со мной путь "Папы". Это первоклассные партнёры, и у нас взаимопонимание налажено абсолютно. А сердце нашего спектакля - крутейшая Валерия Ивановна. Как тут искать подход? Как в спорте, индивидуально. Тренеру к спортсмену же тоже надо подступиться: у всех разные характеры, физические данные. И у артистов так же. Вот готовимся, разминаемся, оттачиваем элементы смыслов в "застольном периоде". Потом, как принято, пойдём "ногами". Готовить "тело" спектакля к соревнованиям: сначала формируется скелет, потом он обрастает мышцами и связками, затем уже у него появляется кожа, облик.
- Если развивать эту метафору, можно сказать, что вы "жёсткий тренер"? Когда два года назад я побывала на репетиции "С днём рождения, Папа!", мне как раз так показалось.
- А что мне остаётся делать? Это выпуск. Аналогия со спортом неслучайна, трудно представить себе доброго тренера, который не требует от спортсмена сверхусилий. И потом материал, он, если честно, тоже накладывает определённый отпечаток. Конечно, хотелось бы оставлять после себя по-человечески тёплый след. Но Теннесси Уильямса, видимо, недаром называют мастером токсичных ситуаций - репетиции были такие шершавые, непростые. С "Господами Головлёвыми" похожая эмоционально ситуация была. Артисты спрашивают: вы что такой нервный приходите? А я каждый день сочиняю, как я вас каждого буду сценически убивать: мать, внучек, двоих сыновей, всё семейство, каким мне быть? С "Плинтусом" совсем другое. И это прекрасно.
Роман Габриа на репетиции спектакля "С днём рождения, Папа!"
- "Похороните меня за плинтусом". Снова так или иначе тема непростых детско-родительских отношений, которые также неожиданно, но очень интересно были подсвечены в "С днём рождения, Папа!". Как вы выбирали материал?
- Георгий Зурабович позвонил и дал зелёный свет на поиск текста для новой работы на основной сцене. Было, конечно, важно, чтобы материал меня трогал. Спустя неделю-две чтения разнообразной литературы я вспомнил о повести Павла Санаева, которую прочёл в первый раз в 1996 году в свежем номере журнала "Октябрь". "Октябрь", "Знамя" - бабушка выписывала эти журналы. Я всё время листал их, жадно искал стихи. Мне нравились современные поэты 90-х, потому что они рефлексировали по поводу того, что происходит за окном. Нравилась зарифмованная реальность. Прозу я пролистывал, но тут остановило название: "Похороните меня за плинтусом", словосочетание показалось интересным, я ведь сам очень плинтусы любил. Дело в том, что мне в детстве подарили пистолет, туда заряжались плоские пластиковые пульки, которые постоянно залетали под плинтуса. Они имели свойство заканчиваться, я брал линейку и выковыривал их оттуда. Очень радовался, когда находил старые ёлочные иголки, монетки, косточки, мандариновые корки - какие-то очень важные артефакты, напоминавшие о детстве. Плинтус всегда был для меня своеобразным хранилищем личной истории. Так всё и срослось, и повесть, и спектакль, и Валерия Ивановна в роли бабушки Саши. Всё. А относительно детско-родительских отношений, мне кажется, вся русская литература об этом. Анализ причинно-следственных связей.
- А что конкретно зацепило вас в повести Санаева?
- Вообще, это произведение вызывает у меня исключительно тёплые чувства. Оно глубоко автобиографично. Этим и зацепило. Вот есть художники-передвижники, например. Я с дочерью не так давно в Москву ездил, чтобы показать ей работы Сурикова, Крамского, Репина. И снова удивление. Почему в Третьяковской галерее или в Русском музее лица людей на картинах этих мастеров такие живые? На тебя смотрит реальный мальчик, крестьянин, рядом с ним сидит живая собака, видно рабочие руки пахаря или портного. Почему так реалистично? Потому что написано с натуры, это не сочинено, не создано воображением. Так и повесть Санаева, она с натуры. За ними биография. Особенно главная героиня Нина Антоновна, Павел не побоялся изобразить все её душевные морщинки, этот неопрятный халат, живую, перенасыщенную бытом квартиру. Она живая. Вот это ощущение я и пытаюсь передать артистам. Ане, Егору, Михаилу Александровичу, у которого получается очень самобытная роль друга деда, портного Алексея. Безумно благодарен Валерии Ивановне Прокоп за то, как она раскрывается на репетициях, творчески и человечески. Её истории, её эмоции. Хочется поделиться с вами особыми деталями: например, Егор Уланов принёс в спектакль свою детскую курточку, с дыркой, между прочим! А Валерия Ивановна поделилась идеей, что хотела бы сыграть финал в материнском платке, к которому не прикасалась много лет. Вот такой вот передвижнический реализм. Как говорил Тарковский: вещи с судьбой. Это дорогого стоит. Если коротко.
- Многие в нашей стране знакомы с повестью Санаева именно по фильму 2008 года режиссёра Сергея Снежкина. И как раз те, кто знаком с фильмом, не с книгой, воспринимают всю эту историю как очень мрачную и чернушную. Между тем, книга, как вы и заметили, "глубоко лиричная, добрая и совсем не жестокая". Там много юмора от лица главного героя, который в какой-то степени смягчает ужасы ситуаций. А какое у вас сформировалось отношение к экранизации?
- Фильм Снежкина я посмотрел сразу, как он вышел. Очень люблю нашу петербургскую актрису Светлану Крючкову, исполняющую роль Нины Антоновны. Они со Снежкиным решились, конечно, на такое сильное высказывание, обострили обстоятельства её психической болезни. Но фильм классный. Честный. Для меня повесть воспринимается иначе, её достоинство в том, что она ретроспективна. Здесь очень важно, что взрослый человек пытается растормошить свои воспоминания и понять, кто был прав в его многолетнем разрыве с матерью, а кто виноват. Сам Санаев в одном из интервью очень интересно мне подсказал, что главное, зачем он написал это произведение, чтобы простить бабушку. И написав повесть, он её в итоге простил. Да и наш спектакль в целом ради того, чтобы посмотревшему его человеку захотелось обнять свою бабушку, то есть, отпустить все прошлые обиды, если это возможно. Процессуально я был бы счастлив, чтобы мы пришли к прощению. Чтобы наш Саша простил и бабушку, и маму. Ведь там нет виноватых.
- Насколько точно, бережно вы планируете передать сюжет и атмосферу книги?
- Мы не изменили ни время, ни сюжет, потому что мне кажется, что это всё сегодняшнему зрителю доступно в том виде, в котором оно написано. Это те люди, которых мы можем прочувствовать. Это всё наши бабушки. И у меня такая же была. Человек прошёл войну. Характер у неё был достаточно суровый, похожий на характер главной героини, Нины Антоновны. Она часто ругалась матом, не имея при этом внутри себя зла. Маленький такой старенький человек, постоянно работающий руками, просыпающийся каждый день в 6 утра, который на своих плечах всю семью вытянул. Готовила, стирала, лечила, в 5 лет измором научила меня читать и писать. Вот такие общие черты всего военного поколения.
- Но как далеко театр может себе позволить уйти от произведения?
- Вообще, я постоянно размышляю об этом, театр - это не книга, а исключительно живое дело. Даже сложно сказать, что такое спектакль сегодня. Это может быть текст. Тема. Инсценированная история из жизни. Ассоциация с фрагментом классической драматургии. Стихотворение. Картина. Звук. Танец. Это растянутое время, ожившее воспоминание, застывший портрет. Всё, что угодно. Театр - очень разнообразное, широкое и, как мне кажется, свободное поле для творчества. Нельзя в нём зацикливаться на бесконечном реконструировании заигранных пьес с привычным академическим разбором и подходом к воплощению. Григорий Михайлович (художественный руководитель театра "Мастерская") нас учил, что театр должен быть человечным, и живым. Вот поиски этого живого - это и есть смысл профессии. А ушли мы от произведения, или обошли его, или попали прямо в автора - это уже вопрос сторонних оценок.
Театр вообще отдельное от литературы искусство. Это моё персональное мнение. В самой природе театра заложена свобода самостоятельно выбирать: следовать произведению или вступить с ним в спор. Главное, чтобы это было театром.
Зрителя не обманешь - это факт. Мы точно так же ходим на футбольные матчи, платим большие деньги за билеты, чтобы ощутить вот этот драйв живого момента, когда ты не знаешь, чем всё закончится, но тебе нравится эта контролируемая непредсказуемость. Я всегда шучу, что из всех форм развлечений (мы ведь тоже сфера обслуживания) театр должен быть самым дорогим, потому что перед зрителем в моменте раскрывается живой человек. Нервами, психикой. И если спектакль поглощает - переживания колоссальные.
- Когда зритель не принимает ваш спектакль, сильно расстраиваетесь?
- Нет. Вообще не расстраиваюсь. Я даже стал радоваться, когда люди уходят со спектакля. 10-15 лет назад, если ловил первые негативные реакции на свои работы, дико переживал. Думал, как же так, мы же душу вложили. Но сейчас пришёл к пониманию, что зритель должен иметь свободу выбора принять или отвергнуть то, что сделано. Если не принимает, значит это уже неусреднённое высказывание, которое удобоваримо для всех. Не шаверма, понимаете. Из-за лишней перчинки человек может просто не переваривать блюдо. К примеру, ленинградская режиссёрская школа склонна обострять предлагаемые обстоятельства. Накалять конфликт, чтобы он партнёрски зацепил и артистов, и зрителя. Такое обострение не может не влиять на поступки и восприятие героев. Не каждому зрителю это понравится. И потом, есть вкусы, настроения, личная насмотренность. Сейчас зритель всё реже ходит в театр думать, работать, открываться для нового. Хотят лёгкой пищи.
И это нормально. Если зритель ушёл, значит спектакль не "откликнулся" в его опыте, душевном состоянии, в сегодняшнем мироощущении себя. Пусть спокойно уходит. На его место придёт другой зритель, кому это необходимо. Навязывать театр невозможно и нельзя.
- Вам близок визуальный театр. Что мы увидим на художественном полотне этого спектакля?
- Ой, это очень интересная тема! Конечно сценография, последующий за ней свет и композиция мизансцены - всё то, что организует на сцене своеобразную живопись, - это, действительно, прямо моё счастье в театре! Организация живых картин с нюансировками предметов, ракурса, теней. Поэтому мне часто сложно в репзале, на этапе эскизов, когда под рукой ещё нет необходимого инструментария. На сцене уже легче. Часами готов этим заниматься! Что касается "Плинтуса", было важно не просто воссоздать быт квартиры Саши Савельева, а чтобы квартира эта представляла собой лабиринт его детских воспоминаний. Сложную систему перетекающих друг в друга локаций. Такую задачу я поставил нашему художнику-сценографу Николаю Слободянику. И Коля придумал такой лабиринт. Мир, который будет менять геометрию, двигаться, зуммируя необходимое. Ведь взрослый Саша (Егор Уланов) находится не в квартире, а в памяти об этой квартире. И он видит не бабушку, а вспоминает её. Сочиняет заново. И квартира для него - существо, действующее лицо.
- Почему в ваших работах много акцента на теме смерти? Трудно это не заметить.
- 16-летняя дочка Софья, которая смотрела почти все мои спектакли в Петербурге, говорит мне: "Пап, ты мрачняк", имея в виду не житейскую мрачность, а эмоциональную палитру, которой я пользуюсь в спектаклях. И в смысле саунд-дизайна, и в отборе выразительных средств. Это замечание касается, так понимаю, и смертей, случающихся на сцене. Гамлет, Моцарт, Барон Мюнхгаузен, Верховенский Степан Трофимович… Если вам интересно, я насчитал сейчас 64 организованных сценических смерти. Разнообразных: остроумных, образных, натуралистичных, разных. Естественно, одна из них здесь, в Омске. При этом в жизни я вообще-то достаточно позитивный человек. Просто очень интересно исследовать феномен смерти в культуре, в поэзии, живописи. Этот интерес исключительно философский. Если наш скафандр дан нам для того, чтобы набрать опыт на пути к такому любопытному событию, почему бы не попытаться стать человеком лучшим, чем есть? Например, с помощью театра.
- Роман, у вас правда есть татуировка с Александром Пушкиным?
- Да, я вам даже её покажу! (Демонстрирует правое плечо.) Пушкин занимает какую-то большую часть моей жизни. И в театре в том числе. Это "Евгений Онегин" в питерском "Приюте Комедианта", "Моцарт и Сальери" в Тюменском драматическом театре и одна из любимых работ "Пушкин. Маленькие трагедии", которую мы поставили в Гомельском драматическом театре (Беларусь). Об исторической встрече поэта в Чудовом монастыре с только что вступившим на престол императором Николаем I. Пушкин рулит.
- Расскажите, что уже успели посмотреть в нашем драмтеатре? Что-нибудь вас впечатлило?
- Недавняя премьера "Магнит" в постановке Николая Ивановича Михалевского и автора идеи, аранжировки и художника по свету - Тараса Михалевского, его сына.
Премьера в первую очередь меня впечатлила своей темой - жизнеописанием судьбы поэта и художника Аркадия Кутилова. Было интересно просветиться и узнать о таком сложном и самобытном поэте Омска. С трагической судьбой. Это важно, ассоциировать пространство, в котором находишься, с людьми, личностями, это пространство заполняющими. Собой, творчеством, следами в памяти. Считаю, что создавать в поле театра что-то новое всегда сложнее и рискованнее, чем ставить проверенную годами классику. Поэтому присутствие "Магнита" в репертуаре Омской драмы вызывает уважение и вселяет надежду, что российской театр по-прежнему остаётся местом поиска и авторских высказываний. Желаю "Магниту" большой зрительской любви! Ещё "Три товарища". В этом спектакле меня заразил лаконизм сценографического решения и возникший в результате этого особый музыкальный и в то же время минималистично-сдержанный способ существования артистов. Георгий Зурабович точно нашёл в этом движении торчащей из земли руины (сценография нашего петербургского художника Э. Б. Капелюша) и трагизм эпохи, и образность послевоенной архитектуры, и в результате - точное звучание прозы Ремарка.
Не могу не отметить постановку "Мой дедушка был вишней". Это дипломная работа выпускницы нашей мастерской Григория Михайловича Козлова - Арины Гулимовой. Спектакль по прозе Анджелы Нанетти мы посмотрели совсем недавно с дочкой Софьей. И оба единодушно сказали, что это очень добрая, светлая и трогающая сердце история. Спектакль пользуется огромной любовью омского зрителя, номинирован на российскую театральную премию. Могу признаться, что тоже теперь состою в числе его поклонников. Классная работа! Арине удалось оставить столько воздуха и свободы артистам, что приятно видеть, как они получают нескрываемое удовольствие от участия в этом диалоге со зрителем.
- Какие проекты в планах?
- В театре "Мастерская", где я служу главным режиссёром, будем ставить "Превращение" Франца Кафки. "Иванов" Чехова - в Гомеле. Из очень ожидаемого - "Театральный роман" Булгакова в театре им. Ленсовета и "Жанна", поэма личного сочинения в Тюменском БДТ. Планов много.
- Напоследок, что можете сказать зрителям, которые боятся идти на ваш премьерный спектакль, потому что, возможно, не хотят сталкиваться с настолько тёмными сторонами человеческой жизни? Как им подготовиться к этому диалогу и вообще понять, надо ли им это? Неужели скажете просто не приходить?
- Как ни странно, я так и скажу.
Фото: Елизавета Медведева
