Часто вы идёте в театр, для начала прочитав литературный первоисточник? Мюзиклы, кстати, нередко основываются именно на историях из книг. Так, "Снегурочка" Островского дала старт первому а капелла-мюзиклу "Айсвилль" (18+), в котором замерзает всё, кроме голоса. У спектакля нет живого или записанного музыкального сопровождения - все звуки рождаются на сцене. Актёры выходят из зоны комфорта: на них не только главные роли, но и функция ансамбля.
Музыкальную драматургию спектакля мы уже обсудили с композитором проекта Евгением Заготом. Сегодня вместе с Мананой Гогитидзе, артисткой мюзиклов, двукратной обладательницей премии "Золотая Маска" за исполненные роли в спектаклях "Бал Вампиров" (Ребекка Шагал), "Русалочка" (Урсула), поговорим о восприятии мюзиклов и современных театральных интерпретаций классики.
- Манана, какие у вас "отношения" с Островским и есть ли особенности в работе над мюзиклами - интерпретациями русской классики? Какие подводные камни обнаружили, готовясь к "Айсвиллю"?
- Когда готовилась к этой роли, я, конечно, взяла в руки "Снегурочку". И знаете, мне всегда казалось, что Островский читается легко. По крайней мере, пьесы его очень легко воспринимаются, а язык этой сказки оказался для меня невероятно сложным. Сказка витиевата, она с длинным строением фраз. И в нашем современном ритме жизни, в темпе общения, мне приходилось говорить себе: "Так, стоп! Ещё раз". Начинала с самого начала, ничего не поделать. И говорить про то, что её возьмут почитать подростки, не приходится. Они вообще не поймут этого языка - настолько мы далеки от стиля Островского. Как-то интерпретировать вложенные им смыслы, безусловно, нужно. Современное ухо физически не воспринимает ту речь. Поэтому "перевод" классики на доступный язык, к сожалению, сейчас единственный выход. Конечно, мы должны подтягивать зрителя к высокой культуре, но всё равно "крутить" классический материал для построения диалога с публикой необходимо.
- Нередко можно услышать, что молодёжь надо приводить в театр. Насколько, по-вашему, это актуально сегодня? И если всё же нужно "прививать" искусство, то что именно нужно делать на сцене, чтобы в зале преимущественно был зритель 18-28 лет?
- Это вопрос про адресацию материала. Его нельзя затачивать под молодёжь. Человеку и в 19, и в 55 должно быть одинаково интересно в театре. Если это так, то это хороший спектакль. Пусть люди разных поколений увидят разное, но, выйдя в фойе, они захотят спросить: "Тебе как? А тебе как?". Наконец, они смогут поговорить на одном языке.
Но никуда не денутся и спектакли, которые называются классикой, где аудитория 60+ кайфует, а молодёжь спит. Вот эта грань всегда находится во власти творцов, которые спектакль создают. Они, в свою очередь, всегда исходят из цели проекта. А если мы говорим про "Айсвилль", это история молодёжная. Люди возраста 18-30 лет точно должны получить удовольствие. Те, кто успел начитаться Островского и влюбиться в его стиль, будут шокированы, возможно, если они не из закостенелых, им будет интересно.
- В театре интересно - это хорошая оценка? Если человек не испытал шок в хорошем или плохом смысле, то можно ли это назвать неприметной постановкой?
- Всё зависит от цели. Если я делаю спектакль для того, чтобы зритель пришёл, отдохнул, посмеялся и сказал: "Как же хорошо!", - это одно. Если я хочу довести его до катарсиса, сделать так, чтобы он плакал и был в шоке, вышел в состоянии "как же колбасит!", - это другое. Потому что и зритель всегда разный. Кто-то, простите, так задолбался на работе и просто хочет отдохнуть душой и телом на антрепризной постановке, условной "Любовь не картошка", а кто-то ищет совсем противоположное. Ему нужна осмысленность, глубокие чувства, эмоции, эстетика, красота и тонкие смыслы.
- Каково быть первыми в а капелла-мюзикле?
- Да, иногда приходится бороться с проблемами первопроходцев (смеётся).
- Как задаёте себе условия для актёрского существования на этом замороженном острове?
- Смотрите, это история про людей, которые обожглись о чувства. Они больше не хотят быть ранеными любовью, тщеславием… Они приезжают на Айсвилль, где у них есть возможность заморозиться (в прямом смысле слова: принять лёд внутрь или вколоть его в себя) и жить прекрасно! Счастливо! Да, ты холодный, но у тебя есть секс раз в году (чаще нельзя - иначе слишком разгорячишься и внутри опять может всё вспыхнуть).
История закручивается на том, что среди "счастливцев" появляется девушка Ева, она, в отличие от Снегурочки, горяча как солнце. Она пытается поменять жизнь на острове и как бы говорит: "Ребят, да вы чего? Есть же совсем другая жизнь!". Она начинает растапливать персонажей - портить устои жизни, которые создаёт Мэр Айсвилля уже очень долгие годы.
Это остров, куда сбегают. Люди приходят к Мэру намеренно и просят каждый о своём. Например, персонаж Бо и Бо в исполнении Мананы Гогитидзе. Она выступает сразу за двух героев, почему? Её дочь погибла в аварии. Виновных не наказали, муж устроил самосуд, за который его посадили в тюрьму, там он покончил с собой. На этой почве у неё происходит раздвоение личности, то есть в ней появляется "она" и "он" - Бобыль и Бобылиха, иначе говоря. Спасение она находит в побеге на тот самый остров, где она принимает лекарство - чистый айсвилльский лёд, он притупляет чувства и всё облегчает, - дополняет ассистент режиссёра мюзикла Антон Мошечков.
Зритель всего этого не видит, он ощущает общую картину и атмосферу, а мы, как артисты, должны понимать каждую деталь, знать все законы острова.
- Жители Айсвилля, получается, бегут от самих себя. Актуально звучит…
- Это спектакль про выбор. Когда в обществе появляется "не такой как все", как он должен себя вести: подстраиваться, противостоять или противостоять внутри себя, но не подавать вида? Это сложный выбор. Тема, скажем просто, актуальная. Каждый из нас выбирает правила игры, по которым он живёт.
- Сюжет мюзикла не спойлерим, но то, что у Островского Снегурочка ради тёплого чувства отдала жизнь, ни для кого не секрет. В вашем понимании, любовь стоит смерти?
- Нет ничего ценнее человеческой жизни. Для меня нет. Может, с возрастом я стала более циничной (улыбается): любовь любовью, но жизнь жизнью. Помимо любви в жизни есть много важного и ценного.
- Манана, а какая она была - ваша первая влюблённость?
- О-о-ой! (смеётся) Это вспомнить надо! Конечно, это история про театральный институт, про раскачку чувств и раскачку психофизического существования. Ведь чтобы научиться владеть своими чувствами, их нужно найти, раскачать. Безусловно, пять лет в театральном - это сплошные влюблённости и разочарования. Были и спонтанные поездки. Могла ночью вскочить и поехать в Москву из Санкт-Петербурга просто потому, что там, возможно, есть тот самый. С крыши не прыгала, но спонтанность и неожиданные всплески чувств - это, конечно, не забывается. Тогда были вот такие эмоциональные качели (делает резкие взмахи руками), а с возрастом, прекрасно помня те обострённые чувства и уже умея ими управлять, ты думаешь: "Ок, я уже могу реагировать поспокойнее".
- Вы известны очень харизматичными ролями. "Золотые маски" вы получили тоже за огненных героинь. Эта характерность на сцене вашу робость, трепетность лиричность в жизни не затмевает?
- Мне кажется, нет. Помимо ярких харизматичных ролей у меня большая концертная деятельность, я много пою другого материала, и романсы в том числе. Поэтому возможность проявить свою нежность, влюбчивость, романтичность - она всегда есть.
- Несмотря на шоу, которое в мюзикле так необходимо, драматическая составляющая в этом жанре никогда не остаётся в стороне. Какая роль с этой точки зрения у вас самая интересная?
- В "Демоне Онегина" (16+) у меня есть ария матери, которая хоронит своего ребёнка. Для меня это всегда очень щемящая музыкальная тема. Поэтому с точки зрения драматизма, да, это самое-самое. Как вы уже заметили, я обычно выхожу на сцену: "Ха!" (резкий взмах руками), жахнула, ушла (смеётся).
- Мюзиклы иногда называют сказками для взрослых, согласны?
- Можно так сказать, но это может быть не только для взрослых и не только сказка. Мюзикл - жанр, который по волшебным обстоятельствам обрёл необыкновенную популярность за последний десяток лет. Тогда волна мюзикла пришла в Россию, но тогда никто и не знал, какая будет реакция зрителя, а она крайне важна, потому что всё, что мы делаем на сцене, мы делаем для зрителя. Любой режиссёр, который говорит: "Я делаю искусство, и мне всё равно". Ок, но я не очень поверю. Мы работаем для зрителя, и если зритель не приходит на наши спектакли, то ради чего тогда всё это?
В последнее время случается так: в афише появляется слово "мюзикл", люди покупают билеты. Соответственно, мы понимаем: это тот жанр, который находит отклик у зрителя, ему это нужно. До этого была мощная волна драматического театра: в 80-90-е на волне Товстоногова, БДТ, Мариинского театра, Большого театра - все ниши были заполнены очень качественными, высочайшего уровня спектаклями и артистами с мировой известностью. А тут появляется мюзикл - что это? У нас такого раньше не было! В оперетте как всё устроено: "Я тебя люблю" - сначала я тебе это скажу, потом спою об этом, а после ещё и станцую. В мюзикле: "Я тебя люблю" так сильно, что я скажу это и физическим языком, и песней.
А за что люди любят мюзиклы и почему с таким удовольствием отдаются иррациональности жанра мы постарались разобраться в материале "Купить билет в другую реальность": зачем нам в "бренной жизни" мюзикл.
Фото: скриншоты Musical Universe
