- Людмила, расскажите, чем вы занимаетесь в лаборатории?
- Мы изучаем слюну и как её можно использовать в клинической лабораторной диагностике. Изначально мы занимались стоматологическими заболеваниями - изучали, как состав слюны влияет на кариес, пародонтит, и как можно осуществлять их профилактику, если этот состав поменять. А потом мы ушли в системные заболевания - сахарный диабет, сердечно-сосудистые и онкологические заболевания. Сейчас мы в большей степени работаем над диагностикой рака по слюне.
Елена Сарф и Людмила Бельская
- Как долго идут исследования?
- Больше десяти лет, и у нас уже есть серьёзное продвижение. Какое-то время мы работали непосредственно над реализацией данной методики. Мы хотели сделать продукт, который выставим на рынок - тест по слюне. Мы протестировали его, посмотрели, как должен выглядеть тест для потребителя, что человек хочет увидеть в тесте. Получив всю эту информацию, мы поняли, что есть ряд недоработок с нашей стороны. И сейчас мы более детально углубились в исследования и занимаемся повышением точности, чувствительности теста. Собственно, диагноз достаточно серьёзный, и мы не хотим лишний раз пугать людей. Мы также хотим расширить количество заболеваний, которые можно диагностировать, потому что столкнулись с тем, что тот круг, который мы охватывали изначально, - десять наиболее распространённых онкологических заболеваний, он не охватывает все запросы людей. А для этого нужны ещё достаточно серьёзные исследования.
- Как реагировали люди, принимавшие участие в тестировании вашей разработки?
- По-разному. В основном люди очень серьёзно относятся к тесту, мало кто хочет сделать его, просто потому что ему интересно. Чаще всего люди обращаются, когда их что-то беспокоит или когда у них есть в семье случаи онкологических заболеваний. И многие боятся проходить его, потому что в менталитете русского человека, а, может быть, вообще в менталитете человека есть всё-таки такое, что меньше знаешь - крепче спишь. И то, что сейчас многие онкологические заболевания лечатся, если они вовремя обнаружены, всё равно не меняет того факта, что рака люди боятся и очень боятся узнать, что у них что-то есть, даже если с этим можно что-то сделать, и будут тянуть до последнего. Поэтому популярным этот тест вряд ли будет, и мы бы хотели продвигать его именно как диагностический инструмент, а не как тест, который даёт информацию для себя, потому что лёгкого отношения к нему всё-таки, наверное, не будет.
- Какие преимущества у вашего метода диагностики?
- Слюна - это не кровь, они различаются по составу. И, соответственно, в слюне можно определять другие показатели, нежели в крови, и даже большее количество показателей. Слюна быстрее реагирует на изменения, происходящие в организме, и раньше позволяет диагностировать заболевания. Ну и плюс, слюну можно собирать без процедурного кабинета, самостоятельно. В связи с коронавирусной ситуацией, которая сейчас сложилась, это особенно актуально. Человек может сам дома собрать образец, отправить его в лабораторию, и никаких сложностей с получением биоматериала не будет.
- Что изменится с появлением подобного теста для широкого применения?
- Диагностика станет проще. Мы не меняем процедуру диагностики, которая уже есть. Этот тест станет первым звеном в диагностической цепочке. То есть, сначала человек будет проходить наш тест, мы ему скажем, есть ли у него признаки онкологических заболеваний из тех, которые тест определяет. И затем, либо он уже пойдёт к врачам и в соответствии с традиционной схемой диагностики уточнит, действительно ли заболевание есть, либо, если тест ничего не выявит, будет жить спокойно и повторит его через некоторое время.
- Какие были сложности на пути воплощения вашей идеи? Как её восприняли изначально в научном сообществе?
- Сложностей всегда хватает. Прежде всего, медицина - достаточно консервативная область. Чтобы доказать, что наш метод имеет право на существование наряду с общепринятыми схемами диагностики, нужно ещё большое количество работы. Прежде всего, нам нужна большая доказательная база, мы работаем над этим. И то, что за плечами у нас уже больше 10 тысяч обследованных пациентов, нас публикуют в высокорейтинговых журналах, мы выступаем на конференциях, - это всё повышает авторитет и способствует тому, что доверие медиков будет завоёвано в какой-то момент времени. Также мы готовимся к тому, чтобы пройти регистрацию в Росздравнадзоре (Федеральная служба по надзору в сфере здравоохранения, осуществляет функции по контролю и надзору в сфере здравоохранения, - прим. ред.), и это будет самый главный доказывающий фактор, что тест имеет место быть и может работать.
Понятно, что крайне редко какие-либо идеи, только появившись, завоёвывают всеобщее внимание. Илона Маска вон тоже критикуют все, кому не лень, но, тем не менее, его идеи потихоньку внедряются (улыбается). Не то, что бы мы себя сравниваем, но, чтобы какую-то идею довести до практики, нужно набить очень много шишек.
- Такой тест дорогой в производстве? И насколько он будет доступен, когда появится на рынке?
- Тест мы изначально делали из позиции, что он должен быть недорогим. Это было главное условие, по которому мы отбирали те показатели, а их 35, которые вошли в тест. Мы хотели, чтобы эти тесты могли быть выполнены в любой лаборатории на стандартном оборудовании, чтобы не нужно было ни в коем случае нанимать новый персонал. Именно поэтому мы были очень ограничены в манёврах и подбирали методики таким образом, чтобы они укладывались в это условие. Сложность как раз была в том, что мы могли взять более дорогие параметры, могли сделать тест более точным, но тогда мы бы очень серьёзно выпали из вот этого условия. Поэтому себестоимость теста достаточно небольшая, но доступен он будет тогда, когда пройдёт вся разрешительная часть в Росздравнадзоре, и когда мы найдём партнёров, которые будут готовы его изготавливать, потому что лаборатория на базе педагогического университета - это всё-таки научная лаборатория, и делать потоково тесты мы не имеем права, у нас нет никакой разрешительной документации и, собственно, мы этого не делаем, только в рамках научных исследований. И в любом случае, большой объём тестов мы не потянем, поэтому когда наш тест дойдёт до практики, он будет реализован на базе уже существующих диагностических лабораторий.
- Какая ваша главная миссия, почему вы начали исследования в области диагностики онкологических заболеваний?
- Наверное, потому что это каким-то образом касается лично нас всех. Мы потеряли дорогих и близких людей от онкологических заболеваний, и хотелось бы внести хоть какую-то лепту, чтобы подарить шанс тем, у кого он ещё есть, диагностировать заболевание раньше, чтобы можно было его эффективно лечить или хотя бы выиграть какое-то время и подарить возможность людям провести с родными чуть больше времени.
- Ваша лаборатория находится в университете. Студенты принимают участие в исследованиях?
- На базе нашей лаборатории выполняются курсовые и дипломные проекты. Студенты, которые хотят заниматься научными исследованиями, безотносительно какой-то квалификационной работы, тоже могут прийти и что-то поисследовать. Таких студентов у нас немного, но тем не менее, мы ведём с ними работу - и для того, чтобы растить кадры, и чтобы вообще показать, каково это - быть учёным. Зачастую дети вообще не подозревают, что скрывается за этим, им очень сложно это представить. Мы стараемся, чтобы они почувствовали себя исследователями, поняли, что значит написать свою первую статью, выдвинуть первый тезис на конференции, представить своё исследование, защитить его. В этом плане со студентами очень интересно работать.
- Сегодня много студентов хотят стать учёными, в частности, заниматься вашим направлением деятельности?
- Нет, конечно, студенты не выстраиваются толпами, чтобы идти в науку. Это достаточно сложная отрасль и в плане того, что в науке мало денег, особенно на первых этапах, и что это достаточно тяжёлый путь. С наукой надо заранее познакомить и показать, что эта дорога сложная, не всегда благодарная, и будут трудности: надо отстаивать свою точку зрения, идти каким-то своим путём. И те студенты, которые попробовали, где-то окунулись в это, они будут больше готовы. Именно для этого мы привлекаем студентов, проводим какие-то открытые занятия, читаем лекции на различных научно-популярных мероприятиях, чтобы показать, что возможно, что невозможно, в каком формате можно взаимодействовать с наукой и стоит ли в неё идти. И, конечно, было бы здорово, если те, кто готовы, оставались и двигались дальше в научной сфере.
- Какое участие в ваших исследованиям принимает ОмГПУ?
- Нас очень сильно поддерживает педагогический университет, в нём созданы все условия для работы, и можем только выразить большую благодарность и признательность за то, что нам не только не мешают работать, но и помогают. Во многих вопросах мы находим поддержку руководства, обсуждаем какие-то моменты и находим варианты, как сделать работу эффективнее и лучше.
- Людмила, а как вы начали заниматься биохимией?
- Я химик-не-органик по своей специальности. К биохимии очень сложно пришла - выбрала в своё время такой объект исследования, как биоминералы в организме человека - то, чем я занималась изначально в рамках подготовки кандидатской диссертации. После этого мы совместно с медиками начали проект по слюне, и пришлось углубляться непосредственно в биохимию. И сейчас все наши исследования соответствуют биохимическому направлению, можно сказать, что в этом направлении мы уже собаку съели (улыбается).
"Омск Здесь" желает биохимикам научной лаборатории педагогического университета, чтобы их разработка скорее заняла своё место среди официальных диагностических методов.
Фото: Илья Петров
