На зарубежных обложках их релизов можно увидеть Омск. Проект Cassiopeia о сибирском хаусе

- Миш, ну расскажи, как твои дела?

- Мои отлично, замечательно. Знаешь, в то время, когда с тобой общались, я, наверное, больше издавался в России, а в последнее время всё больше на Западе. Мой друг, с которым я начинал писать музыку, в один момент познакомился с ребятами из Мексики. Впоследствии мы с ними начали хорошо общаться, и они нас направили на румынские лейблы.

- Подожди, тогда нужно выстроить хронологию, пояснить тем, кто, возможно, ничего о тебе не знает, кто ты, какую музыку ты делаешь.

Эпоха до интернета

- Началось всё давно. Я не всегда писал, а начал с диджеинга в школе, как и большинство, наверное. Мне было лет 13-14. На одной из радиостанций была программа <…> "Гараж". И помимо того, что там просто была музыка, на тот момент же с интернетом вообще всё было достаточно сложно, там давали информацию о треках, об артистах. То есть программу было не только приятно слушать, но и интересно, познавательно, ты что-то мог почерпнуть для себя <...>. Я её услышал, и что-то сработало в тот момент в голове, как выключатель какой-то. Я начал увлекаться танцевальной музыкой. Уже в 2004 году я впервые выступал в ночном клубе.

- А как так получилось, что по факту ребёнок, которому 13-14 лет, нашёл возможности заниматься музыкой, диджеингом? Всё-таки это и технические, и финансовые вопросы.

- А это как раз конец 90-х был, и с Запада всё это пришло. У нас начали проводить диджей-парады, соревнования, люди начинали себя искать, даже в газетах писали, был своеобразный чемпионат между школьными дискотеками. На тот момент это всё было банально и по-детски, конечно. Диджейское оборудование найти было очень сложно, не как сейчас, и мы просто включали музыку. Попутно были на сцене MC (аббревиатура от master of ceremonies, "ведущий мероприятий", применяющаяся к хип-хоп-музыкантам, рэперам, диджеям, битбоксерам, - прим. ред.), подтанцовка, то есть стало всё очень серьёзно, настоящее шоу, когда я этим всем заболел. С теплом это время вспоминаю.

- А как бы ты себя описал как творческую единицу?

- Сейчас мой основной проект, которым я занимаюсь, это Cassiopeia. Вот опять же, почему Cassiopeia?

- Почему? Сам вопрос задал, сам и отвечай.

- Потому что в советские времена был фильм "Москва - Кассиопея" (научно-фантастический художественный фильм 1973 года (0+) - прим. ред.). Для меня электронная музыка всегда ассоциировалась с чем-то космическим. Сейчас я делаю всё, что так или иначе связано с house-музыкой.

- Тогда вернёмся ненадолго к твоему творческому прошлому. С чего для тебя всё это началось, ты уже сказал. А дальше, когда ты уже вышел на сцену, на вечеринки?

- Я со временем понял, что просто играть мне неинтересно, охота что-то делать своё, и какими-то маленькими шагами начал изучать написание музыки. Опять же с интернетом тогда всё было ещё сложно и приходилось это всё делать, условно, методом тыка. Когда появился интернет, начали организовываться сообщества, начали знакомиться между собой уже в формате страны. И я познакомился со своим первым таким другом, который мне помог в музыке продвинуться, привёл меня на сцену. Это Давид Дивайн (электронный музыкант из Москвы, - прим. ред.). Мы с ним записывали альбом "Остальное время глубины". Перед этим я выпускался на его лейбле. После мы познакомились с Димой Андреевым (Dmitry Antrideep, электронный музыкант из Самары, - прим. ред.). Это человек, который со мной много совместного творчества сделал, и впоследствии мы с Димой решили уйти больше на европейский рынок.

- Опять же, такое решение нельзя просто принять: вот мы решили и пошли.

- Мне по звуку, по стилистике это гораздо ближе. Я понимаю, как это делать. Российская публика максимально нестандартная, не самая обычная. На Западе в этом плане всё проще.

Что не так с российской публикой

- Нет, у нас всё так, у нас вообще всё здорово. У нас нет какой-то, знаешь, линейности, шаблонности. У нас вообще народ непредсказуемый, и это касается абсолютно всего. Само построение треков отличается. Какая-то тонкость в звучании есть, которую мне тяжело назвать. Яркий пример - группа ППК. Они в 98-м году написали трек ResuRection ("Воскрешение", вы наверняка слышали его, если застали нулевые, - прим. ред.), а он стрельнул только, по-моему, в начале 2000-х. И стрельнул он в первую очередь в Англии, а потом только у нас. Вот так парадоксально всё.

- И сейчас ты видишь за европейским рынком своё творческое будущее?

- Да нет, не сказать. Сейчас я стараюсь внедрять больше вокала на русском языке. Опять же, у меня есть треки с русским вокалом, которые выпускались, допустим, на лейбле Уругвая. Кстати, этот трек достаточно успешно продавался, один из самых продаваемых треков у меня. Это сильно удивило. Причём один из артистов, который делал ремикс, пишет мне: слушай, бро, а расскажи, про что текст-то? Да, надо делать на родном языке. Всё-таки мы живём здесь, у нас колоссально большая страна, у нас много людей. Кстати, про языки. Я бы с удовольствием делал не только на русском, но и бурятском, например. То есть что-то с этникой связанное. Серьёзно об этом не задумывался, но идеи такие проскакивают.

- Да, действительно, сейчас появляется очень много групп, которые поют на языках нашей страны, и это прям, знаешь, не обязательно фолк, не обязательно этно, это может быть инди-музыка, например, на удмуртском языке.

- Конечно. Периферия даёт колоссальное количество народа, это всегда так. Понятно, что аккумулируется это всё в Москве и Санкт-Петербурге по большому счёту. Но это же не значит, что больше жизни нигде нет, кроме как там.

Клубный Омск

- Ты когда-то очень много присутствовал в омском сегменте. Сейчас у тебя другие появились ориентиры с точки зрения географии, но ты остаёшься в Омске.

- Есть определённая зона комфорта, из которой тяжело выйти. У большинства людей проблемы, у меня в том числе. Я понимаю, что нужно гастролировать, выступать, если я хочу дальнейшего развития. Но не могу собраться. Этот момент надо победить.

- А сам ты присутствуешь где-то?

- Крайне редко. Наверное, уже в силу возраста я редко стал куда-то выползать. Я вообще, по сути, очень ленивый человек, если не кривить душой.

- Но можешь ли ты оценить состояние электронной танцевальной музыки в Омске сейчас?

- Даже если меня нет в тусовке, я не перестаю с людьми общаться. У нас есть только одна беда. Не знаю, почему это происходит, но у нас вроде открывается какое-то интересное заведение, работает полгода, и бах - нету. Это для меня парадоксально.

- Правила рынка. Кто выжил, тот выжил.

- От публики ещё зависит. Беда в том, что отток большой, наверное, из города. По крайней мере, те ребята, с которыми всё начиналось, все уехали. 2007-2008-й - самые яркие годы для клубной сцены. Легендарное заведение "Планета 357", в котором я играл не единожды.

Клуб Twins тоже один из первых клубов. Что "Планета 357", что Twins были реально где-то во дворах, это было далеко, но люди туда ехали, зал набивался полный. В Twins в среднем вечеринка 200-300 человек, а если говорить про "Планету", то это 2-3 тысячи. Причём это старый Кировск, это СТО. Представляешь масштабы?

- Представляю. Видимо, тогда у людей как раз не было интернетов всяких.

- Да, и началось всё именно там. На почве вечеринок я познакомился со своей первой супругой. Она занималась организацией рэп-мероприятий. По большому счёту она меня и привела к выступлениям, познакомила с хозяином Twins, и мы начали работать.

- Наконец я добился этого ответа, как ты начал выступать. Какими тебе эти вечеринки запомнились?

- Отличительная черта тех времён - огромное количество привозов. Ребят привозили из Англии, Испании, то есть реально серьёзных дядек, которые стояли у истоков электронной музыки. И это происходило здесь, в Сибири. Представь такое сейчас. Я не вижу ничего подобного. Много заведений было с привозами, и они как-то в одночасье просто перестали существовать. Что-то в городе начало меняться. Я всё-таки склоняюсь к тому, что из-за оттока населения. Плюс мировые политические дела.

Сегодня формально тусовок стало меньше, но всё равно, несмотря на все происходящие события, подавляющее большинство людей на Западе не относятся плохо. Ты для них такой же человек, как и был. Это самое главное: люди остаются людьми.

- Давай коротко расскажем, сколько у тебя вышло релизов за последние полгода.

- Около семи релизов. Сейчас момент сложноватый, я перестраиваюсь по звуку немного, но основная масса - deep tech. Вышел релиз, кстати, в США, там интересная обложка. Меня ребята спрашивали, что я хочу поместить на неё. Я долго думал, и в итоге в Соединённых Штатах на обложке Омский музыкальный театр. Когда я был совсем маленьким, моя тётка, с которой я жил, воспитывался, меня постоянно туда водила на спектакли. По сути, это моё знакомство с музыкой, с чем-то таким колоссально большим и серьёзным.

Возвращение в реальность

- Кто ты вне музыки, чем ты занимаешься? Какая вообще у тебя жизнь?

- Я работаю со своей супругой, мы делаем мебель по индивидуальным заказам. В принципе тоже достаточно творческая работа.

- Что из этого - музыка или работа руками - для тебя больше отдушина?

- Трудно сказать. Ничего. Музыка постоянно в моей жизни присутствует, я себя без неё не вижу, так же, как и работа. Просто работе я, наверное, большую часть своего времени уделяю.

- Она наверняка и больше денег приносит.

- Естественно, да.

- А ты стремишься к тому, чтобы в какой-то момент ты мог покинуть, так сказать, свою основную работу и зарабатывать только на творчестве?

- Да, к этому я иду. Правда, потихоньку. Хотелось бы намного быстрее, но не получается.

- Я неспроста задал вопрос про отдушину. Возможно, из-за каких-то творческих дел бывают депрессивные периоды, а работа руками, не головой тебя спасает.

- Бывают дни, когда что-то не получается, всё валится из рук. Тогда надо бросить это на сегодня, по крайней мере. Ты сделаешь хуже, а легче не станет. Можно поговорить между ребятами, сказать, всё, я сегодня с вами не играю. Но нельзя позволять себе это всё затягивать. У меня есть дочь, с которой мы постоянно общаемся, обсуждаем проблемы, и если у меня нет настроения, она мне его поднимает и, соответственно, наоборот. Также с моей супругой. По большому счёту всё зависит от того, кто вокруг тебя. Тогда всё будет хорошо.

- Да, я помню твою дочь, когда она была совсем-совсем малюткой. А теперь это взрослый человек, и я всё ещё не могу это переварить. Неприличный вопрос. Но мне можно. Тебе сейчас сколько лет?

- Мне 41 год.

- Офигеть. Когда мы познакомились, тебе было, как мне сейчас. И я всё ещё не могу это переварить.

Переоценка ценностей

- Как меняется восприятие жизни к этому возрасту?

- Многое пришлось пересмотреть из-за каких-то ошибок, которые были в прошлом. Например, алкоголь. Это казалось безобидной вещью, но на самом деле очень серьёзно портит жизнь. И самое страшное, наверное, то, что все твои прежние результаты, к которым ты шёл, просто обвалились в один момент. Потом начинается депрессия и всё остальное. И вот в этот момент, если раньше не дошло, надо понимать, что пора остановиться. Меня поддержали друзья, коллеги по цеху музыкальному, вокалистка замечательная Даша Зубарева, с которой мы и сейчас продолжаем работать. Она протянула мне руку помощи. Доходило до того, что она мне есть носила, было всё настолько плохо. И она меня постоянно толкала и говорила: "Миш, ты понимаешь, что сейчас у нас коллектив, и если ты перестанешь этим заниматься, мы больше ничего не будем делать".

- А что дало тебе импульс выйти из этого положения, жить полноценной жизнью, где тебя не укатывает не в том направлении?

- Просто не хочется жить дискомфортно, не хочется жить плохо, хочется жить. Если тебе ничего удовольствия не приносит, ты просто серая масса. Деградация личности - это не есть хорошо. 

- Как ты думаешь, это по-прежнему актуальная проблема в творческом сообществе музыкальном?

- Конечно, это зараза страшная. Самый, наверное, яркий пример в нашей стране - это [рэпер] Алексей Гуф. Безумно талантливый человек, но вот (наркозависимость, лечение в психиатрической больнице, - прим. ред.). Люди имеют свойство оступаться, и, к сожалению, немногие умеют с этим справляться.

- Ну да, я вижу тебя впервые за очень долгое время. Я уже сказал за кадром, что ты как будто другой человек.

- Это очень приятно слышать. Спасибо большое.

- А в плане творчества восприятие жизни как меняется? В 20 лет ты такой: "Я буду звездой, я сейчас начну делать музыку, а потом я перееду куда-нибудь и там просто приду к успеху однозначно". Как с этим обстоят дела, когда тебе за 40?

- Когда ты молодой, это, знаешь, максимализм в первую очередь, токсичность. И ещё у большинства молодых артистов есть такое понятие, как андеграунд. То есть андеграунд - это настоящее. А коммерция - это коммерция, это фигня. Нет, это не так. Кто мешает тебе делать какой-то там подвальный звук, но делать его качественно? По молодости я тоже думал, зачем мне коммерческая музыка. Сейчас я совершенно по-другому на это смотрю. Даже попсовые артисты тех лет по-другому стали восприниматься, когда углубился в написание, понял, что такое продакшен, как сложно всё достаётся.

- Нет ощущения упущенных возможностей?

- Это больной вопрос на самом деле. Я сам по себе человек такой: очень жалею об упущенном времени. По прошествии лет я понял, что время - самое дорогое, что у нас есть, и его не вернуть. Конечно, я жалею о каких-то моментах. Я бы не слушал некоторых людей, которых я слушал тогда. Жалею, что люди, которые сейчас в моей жизни, не появились раньше или я не увидел их.

- А что из того времени ты бы хотел сейчас, но этого уже нет и невозможно получить?

- Да, наверное, ничего. Всё идёт своим чередом. Значит, так надо, значит, так написано где-то выше.