В интервью "Омск Здесь" девушки рассказали, как пандемия коронавируса способствовала рождению их книги, почему мрачный реализм им ближе всего остального, что бесит их в авторской манере друг друга, какие трогательные моменты связаны с выходом бумажного издания и почему важно писать и читать истории о жизни регионов.
Наталия Колмакова и Анна Лунёва
- Однажды про нас снимали документальный фильм. Они постоянно нам говорили: "Прекратите улыбаться! Что вы всё время улыбаетесь?". Предполагалось, что фильм будет грустный, видимо. Но у них ничего не вышло, они не досняли - мы слишком много улыбались. Они говорили: "Если вы будете всё время ржать, никто же не поверит, что у вас тяжёлая жизнь". А вы попробуйте выдержать тяжёлую жизнь, если не ржать всё время!
- А какой была жизнь во время написания книги? Насколько это сложный, выматывающий процесс?
Анна: Когда пишешь, очень хорошо иметь возможность отрешиться от всего на свете и замкнуться. Но когда у тебя дети, работа, дом, собаки, это очень тяжело сделать. Мы писали "Чёрную избу", когда был ковид. Мы сидели дома, не ездили на работу, в путешествия. Это помогло просто сесть за ноутбук и начать писать.
Наталия: Я бы не сказала, что ковид отменил всю остальную жизнь: дети никуда не делись, работа просто переместилась в онлайн. Но мы хотя бы не водили детей в школу!
Анна: Дети учились дома, этот процесс тоже надо было контролировать. Но хотя бы не нужно было их каждое утро поднимать и собирать.
- А эмоционально было тяжело? Вам было страшно от ощущения реалистичности истории?
Наталия: Нам это, скорее, нравилось. Люди нам часто говорят, что страшнее всего в "Избе" - то, что там всё совсем как в жизни, и слышать это невероятно круто.
Анна: Я бы даже сказала, что это приносило облегчение. Не знаю, как другие люди, но мы пишем в основном исходя из своего эмоционального опыта. Не то чтобы такие же события происходили с нами лично, но у каждого есть тяжёлый опыт взаимодействий с людьми. Когда мы пишем, мы перерабатываем этот опыт. Это даже полезно. С одной стороны, тяжело написать так, чтобы вышло хорошо. С другой - это очень удовлетворяющий труд: когда получается, это даёт больше энергии, чем вынимает. Отдача того стоит, даже если никто ещё не читал, а просто ты сама читаешь и видишь, что получилось хорошо.
Наталия: Да, это своего рода психотерапия для автора - переработать впечатления в художественный текст.
- Получается, реализм вам ближе, чем создание идеального мира, который вы могли бы назвать своей мечтой?
Анна: Мы, наверное, слишком старые и злые уже для того, чтобы создавать идеальный мир (смеётся).
Наталия: На самом деле мне было бы скучно писать про идеальный мир, это не отвечает моему внутреннему мироощущению.
- Вы ставили себя на место своих персонажей? Кем бы вы были?
Наталия: Разве что в шутку (улыбается).
Анна: Мне кажется, что все персонажи, о которых ты пишешь, - это части тебя. Условно, в каждом человеке живёт своя Леночка, своя Катя, Кочерга и прочие граждане.
- А помните момент, когда вы решили: всё, пишем вместе?
Анна: Мы просто это делали: сначала переписывались, потом играли в текстовые игры, и всё это естественным образом переросло в то, что мы написали вместе какой-то законченный художественный текст.
Наталия: Я помню один момент. Я написала отрывок одной нашей истории очень-очень давно, в 14-м году или в 13-м, и я была очень довольна. Пришла Аня и говорит: "Это что за демагогия? Персонаж бы вообще так не сказал, что за бред. Дай-ка я перепишу". И я её возненавидела на всю жизнь (смеётся). Она переписала, я говорю: "Что-то тоже не очень получилось". И мы вот так друг за другом переписывали, пока обе не сочли, что стало хорошо. С тех пор так всегда и делаем.
- Не обижаетесь друг на друга, когда вносите правки в уже написанный текст?
Анна: Мы обижаемся, злимся и всё такое, но понимаем, что это всё ради того, чтобы текст стал лучше в конечном итоге. Можем даже поругаться, кинуть друг в друга чем-нибудь (смеётся).
Наталия: Это очень мимолётная обида, иногда даже иррациональная. Ну, например, когда Аня редактирует какие-то отрывки, у меня часто возникает протест, потому что она любит добавить эмоционально окрашенных слов, цветистых метафор. А мне как-то поставили в детстве четвёрку по литературе, там нужно было посчитать метафоры в тексте, а я не заметила одной самой главной. Я помню до сих пор это предложение, там внучок говорит: "Бабушка, как у тебя речь-то словечками всякими пересыпана". К сожалению, в такие моменты я вспоминаю эту ситуацию и злюсь: "Вот точно было обязательно этот словесный мусор туда толкать?"
Анна: У меня часто вызывают горение диалоги, которые Наташа пишет. Она здорово выражает суть, психологизм, но у неё все герои говорят совершенно одинаково. Я читаю, и, если диалог длинный, спрашиваю: "А это кто вообще уже говорит?" Сажусь, начинаю эти диалоги дорабатывать напильником, придавать каждому герою собственную речевую характеристику.
Наталия: Для меня даже слова "речевая характеристика" как-то жутко звучат. Понимаете, зачем нужен соавтор, да? Просто я даже не понимаю, о чём она, - как по мне, всё окей. Ну поставь перед репликами "1" и "2" (смеются).
- Когда работали над книгой, думали о классическом "что хотел сказать автор"?
Наталия: Мы хотели просто рассказать историю. Ну, может, ещё поговорить о том, что бывает, когда старший ребёнок приносится в жертву интересам семьи. Про отцов и детей, про всю эту учёбу…
Анна: У нас сюжет обычно начинается с "а что если...". Сюжет "Чёрной избы", например, начался с того, что мы читали "Мракопедию" - есть такой ресурс в интернете, где люди сочиняют и выкладывают всякие жуткие истории. Это как раньше были устные былички, а теперь вот крипипасты - тоже довольно интересный культурный феномен. Но не суть. Суть в том, что мы их начитались, и Наташа сказала: "А вот представь, что действительно есть современная деревня, она вот прям 21-го века: там у них и фермерское хозяйство с козами и коровами, и деньги они там зарабатывают, и ездят учиться в город, и при этом поклоняются какому-нибудь хтоническому божеству, а оно им покровительствует?" Мы начали это обсуждать, в ходе обсуждений наметился сюжет, а из него уже появилась сама история.
- А помните, с какой строчки началась "Изба"?
Наталия: С той, с которой и начинается. Вообще мы тогда писали другую историю, но Аня выложила её в сеть, и пришли люди, которые начали говорить "здесь плохо, там плохо". Для меня это было тяжело: я никогда никому своё творчество не показывала, и тут внезапно такое неблагожелательное внимание. Такое "сейчас мы тебя научим", причём не от профессионала - просто человек хотел читать про что-то другое. Я была очень обижена, меня отвернуло от той истории, и немного погодя я решила писать новую. Написала несколько глав в одиночестве, причём буквально за несколько дней - так меня несло. А потом уже Аня подключилась: "Ну ладно, дай посмотрю, что ты там пишешь-то такое, диалоги опять корявые, дай-ка перепишу". Так и поехало.
- Какие моменты книги самые острые для вас? Какие слова оказались на своём месте и позволили добиться кристальной чёткости в выражении идеи?
Анна: По мне, пока не возникнет ощущение стеклянной ясности, сцена не готова и нельзя её людям показывать. То есть мы именно этого ощущения и добиваемся. Это как в музыке: слышно же, когда фальшиво звучишь, а потом раз - и попадаешь в ноту. И на этом моменте можно остановиться.
Наталия: Для меня самый острый момент - это сцена в бане. Это я придумала, что она должна быть в книге, именно такая страшная. Но я не смогла её вывезти. Мне было настолько плохо, что я попросила Аню написать её так, как мы это обсуждали. И Аня написала настолько великолепно, что я восхищаюсь.
Анна: Я думаю, тут общая заслуга.
- Расскажите, каково это - получать авторский экземпляр книги?
Анна: "Ничего себе, она существует, она настоящая!" На самом деле как? Мы же живём в Новосибирске. Когда книжка вышла, все уже на неё посмотрели, все её потрогали, кроме нас. Она уже была в магазинах в Москве, в других городах, наши подруги слали нам кружочки: "посмотрите, мы зашли в книжный, вот она лежит, мы её купили, посмотрите". И тут нам прислали посылку с авторскими экземплярами, и мы наконец смогли убедиться, что они нас действительно не обманывают, это не монтаж (смеётся).
Наталия: У меня в эти дни умирала мама. Она очень хотела увидеть книгу опубликованной, переживала, дождётся или нет, подержит ли книгу в руках. И поэтому в издательстве пошли нам навстречу, ускоренной почтой прислали авторские экземпляры - редактор лично позаботилась. Я приехала к маме в больницу, показала ей книгу. Она сказала, что очень достойно оформлено и что она очень рада за нас. И я эту книгу оставила в хосписе, потому что там бабушки не дочитали.
Фото увеличиваются по клику
- Ваша книга входит в серию "Читаем Россию", в которой писатели из регионов рассказывают об этих же регионах. Насколько, по-вашему, эта серия актуальна? Готовы ли люди смотреть на свою же жизнь со стороны?
Анна: Мне кажется, очень крутой проект, действительно интересный. Человек может взять и почитать книжку, в которой действия происходят в Новосибирске, или на Курилах, или в Красноярске - это классно. Я, как человек, живущий в Новосибирске, была бы рада такой возможности, и лично мне интересно читать аутентичную литературу из регионов. Потому что Москва - это какой-то Неверленд для среднего российского читателя, в Москве как будто всё что угодно может случиться. По-моему, это круто придумано, особенно если писать будут люди, которые правда живут или долго прожили в этих местах.
- Полюбили ли вы Новосибирск ещё больше, когда писали? И существует ли Лебяжье - село, в котором разворачивается часть истории?
Наталия: Когда мы писали, мы жили в Калининграде, так что это действительно было такое ностальгическое чувство: как я ходила по этим улицам, как училась в ветеринарном колледже, в котором учится главная героиня. Я с огромным удовольствием всё это вспоминала. Насчёт полюбить ещё больше… ну, я и так люблю Новосибирск. Это город моего детства, он часть меня.
Анна: Лебяжьего на самом деле нет. В Новосибирской области есть село с таким названием, но не в Тогучинском районе.
Наталия: А вот колледж существует, да, и поэтому мы думаем, что там лучше не показываться, потому что, возможно, кто-нибудь прочитает и будет недоволен.
Анна: Кто-нибудь затаил на нас злобу (смеётся).
- Что же произошло в том колледже, чем он так запал вам в душу, что вы ему практически посвятили книгу?
Наталия: Не знаю… Там было интересно, необычно, но я не сказала бы, что какие-то конкретные эпизоды из жизни попали в книгу.
Анна: Там же была как раз эта тема с котёнком…
Наталия: На самом деле это был щенок. Но мне про щенка было жальче писать, поэтому в книге котёнок. Да, у нас на хирургии действительно такое было, преподаватель показывал параллельной группе стадии наркоза и усыпил щенка на глазах у студентов. Я понимала, что на следующий день он будет повторять это занятие для моей группы. И не смогла прийти на это занятие. Не пришла на одно, не пришла на второе и в итоге бросила учёбу. До этого я училась в двух вузах, их тоже бросила, и надо сказать, что мне там не так нравилось, как в колледже.
- Получается, вы бросили не одно учебное заведение. Желали ли вы того же своей героине, когда она пришла в колледж, не понимала, её это или не её, и ушла в консерваторию? И насколько это её суперсила - сказать "нет"?
Наталия: Я думаю, это очень важная суперсила. Когда начинала историю, я не знала, бросит она колледж или нет. Мы даже изначально думали, что, может быть, она должна вот так вот уйти в ночь этого жертвоприношения. Но потом поняли, что нет, конечно, нет. И я была очень за неё рада, когда она всё-таки попыталась заниматься тем, что ей нравится. Будем надеяться, что у неё всё получится!
Анна: Способность сказать "нет" - это та суперсила, которую она приобретает по ходу сюжета. Изначально у неё нет этой суперсилы, а в конце всё-таки появляется.
Наталия: Да, когда она теряет уже практически всё и понимает, что дальше осталось только жизнь потерять.
- А что за магический ком выходит из её горла, когда она находится с духом?
Анна: Это злость. Гнев. И поскольку он копился долго, он обладает почти магической разрушительной силой.
Наталия: Это все её невысказанные слова, подавленная ярость, нежелание, чтобы с ней всё это делали. И я думаю, что она в конце концов смогла сказать своё первое "нет, не хочу, чтобы это со мной происходило".
- Получается, книга в общем про обретение себя?
- В общем и целом - да, так и есть.
Ещё больше подробностей о "Чёрной избе" вы найдёте в беседе с Анной Лунёвой и Наталией Колмаковой, которая состоялась в преддверии их приезда в Омск.
