О том, какими словами не стоит утешать человека, можно ли говорить с детьми о смерти и как не сойти с ума с такой работой, где каждый день можешь встретить боль и страх, рассказала Наталья Артаменко - заместитель начальника отдела медико-психологического обеспечения Главного управления МЧС России по Омской области.
- Наталья, можно ли в МЧС оказаться случайно? Как вы сюда попали?
- В структуре МЧС я служу с 2001 года. До этого я работала психологом в средней школе № 13, и, когда я узнала о том, что появилась вакансия психолога МЧС (тогда как раз только формировалась психологическая служба), конечно, сразу откликнулась на предложение. Можно ли попасть сюда случайно? Случайно, наверное, в нашу структуру и профессию никто не попадает. А если и случается - надолго здесь не остаётся. Не все готовы к такой жизни.
- К какой? Психолог МЧС - что это вообще за работа?
- У психологов МЧС есть два больших направления деятельности. Первое - психологическое сопровождение личного состава. Второе - оказание экстренной психологической помощи пострадавшим в ЧС. Это экстренное реагирование. Его невозможно запланировать. Выезжаем и ночью, и в выходные. Сопровождение же личного состава - всегда плановая работа.
- В чём она заключается?
- Когда кандидат приходит устраиваться, допустим, на должность пожарного, он сначала попадает к нам - психологам МЧС. Его не примут на службу, пока он не пройдёт профессиональный психологический отбор. Мы смотрим, насколько у кандидата развиты качества, которые позволят ему быть успешным в этой деятельности: чтобы служба для человека была в радость, профессия действительно стала призванием. После того как кандидат прошёл профотбор и его приняли, психологи МЧС продолжают с ним работать. Раз в два года проводим с личным составом мониторинговое психодиагностическое обследование, которое направлено на выявление профессионального выгорания и суицидального риска. Диагностика проводится не для галочки. По её результатам проводятся профилактические или коррекционные мероприятия. В каждом подразделении есть комнаты психологической разгрузки.
- Диванчик с рыбками?
- Нет. Комнаты оборудованы аппаратами, которые позволяют восстанавливать и корректировать функциональное состояние. Например, есть такие аппараты, как реабилитационный комплекс "Реакор", массажные кресла и кресла нулевой гравитации. Такое оборудование применяется и в медицинских центрах. Для того чтобы тот же пожарный у нас был психологически устойчив, ежегодно в каждом подразделении мы проводим психологическую подготовку, где учим быть внимательнее к себе и даём "инструменты", которые помогут, например, различать нормальную реакцию на ненормальные обстоятельства, чтобы оказывать людям корректную психологическую помощь.
- На каких ЧС вы работали? Расскажите о ЧС, которую лично вы никогда не забудете?
- Здесь очень сложно что-то выделить. Каждый выезд исключительный, нет одинаковых. Я могу не помнить конкретную дату, когда это случилось, но помнить место и людей. Когда мы приезжаем, это обычно страшное горе, и очень часто родители теряют своих детей. И вне зависимости от вида ЧС боль не меньше. Поэтому делить их на более и менее трагические, на мой взгляд, кощунство. Я могу назвать самые масштабные ЧС, на которых я работала. Это крушение теплохода "Полесье-8" и обрушение казармы в посёлке Светлом.
- Как вы понимаете, что на ЧС требуется именно ваша помощь - помощь психологов?
- Чётких критериев привлечения психологов нет. Каждая ситуация индивидуальна и требует анализа. Ведь мы выезжаем не только на крупные чрезвычайные ситуации, получившие широкий общественный резонанс. Иногда погибших и пострадавших нет, но помощь всё равно требуется. Бывают случаи, когда руководитель тушения пожара самостоятельно запрашивает психолога на место. Он видит реакции людей и может понять, необходим ли на месте такой специалист. Вот это очень приятно: ты понимаешь, что твоя работа ценится и что личный состав осознаёт помощь, которую мы оказываем пострадавшим во время аварийно-спасательных работ. Конечно, у нас нет такого, что ты выехал на чрезвычайную ситуацию, столик поставил с табличкой "психолог", и к тебе пошли. Нет, ты сам идёшь к людям, анализируешь ситуацию и решаешь, кому в первую очередь стоит оказать помощь. Кстати, психолог в первую очередь пойдёт не к тому, кто плачет, потому что он то, как раз адекватно реагирует на ситуацию, а к тому, кто сидит с каменным лицом. Вот иногда говорят: психолог пришёл, а они у него все разревелись. Так это же прекрасно! У людей запускаются те процессы, которые необходимы. Психолог, исходя из особенностей ситуации, выбирает, к кому в первую очередь подойти и помочь.
- А бывает, что и бывалого специалиста "пробивает" на слёзы?
- Когда я выезжаю на ЧС, я работаю. Форма, которую мы надеваем, помогает переключиться. Я становлюсь не просто психологом, а психологом МЧС. У меня есть цель, с которой я сюда приехала, и это помогает держать себя в руках. Но при этом эмпатия и сочувствие есть, без этого никак. Когда я выезжаю работать, я занята мыслями о том, как эффективно оказать экстренную психологическую помощь. Если я расчувствуюсь, сяду рядом с людьми и буду плакать, от меня не будет помощи. Эта профессия не про "обнять и плакать", это профессия про "обнять, понять и помочь". Бывают, конечно, ситуации, когда пробивает на эмоции и слёзы катятся. Но ты отрезвляешь себя, вспоминая, что ты прежде всего специалист, и берёшь себя в руки.
- Вы говорите, что иногда выезжаете на ЧС без жертв. А зачем, если всё обошлось?
- Вот совсем недавно, этим летом, был случай, когда люди не пострадали, но пострадало их имущество. На бульваре Победы горел дом, а точнее, кровля по периметру. Все эвакуировались, погибших нет, пострадавших физически - тоже, квартиры не сгорели. И действительно возникает вопрос: зачем нужен психолог? Но дело в том, что тушение пожара происходит не за минуту, не за две, и люди находятся в долгом ожидании и неведении. Тогда психологи работают как информационные проводники. Предоставление информации зачастую предотвращает возникновение массовых негативных реакций, которые мешают проведению спасательных работ. Для человека важно получать достоверную информацию о том, что происходит и хотя бы примерное время проведения аварийно-спасательных работ, для этого и нужен психолог на месте.
- На какие ЧС не отправят новичка в профессии?
- Каждый молодой специалист когда-нибудь станет опытным. Но сначала молодой специалист-психолог МЧС примерно полгода-год выезжает с опытным специалистом. Если он сразу включается в работу - замечательно, если ещё не готов, то просто смотрит со стороны, как работают опытные психологи. Например, едут два специалиста, которые точно будут работать, а молодой психолог едет как наблюдатель. Но когда мы начинаем видеть, что начинающий специалист понимает, что делать, и владеет ситуацией, он может работать на ЧС без сопровождения.
- Сколько человек работает в штате? Ваши психологи универсальны или есть специфические направления? Условная "специализация" на пожарах, либо ДТП, крушениях?
- Нас в штате 16 человек. В настоящий момент укомплектовано 14 психологов. Нет, такого деления у нас нет, и оно было бы бессмысленно. Независимо от того, где пострадали люди: ДТП, пожары, крушения, - они все находятся в состоянии шока, испытывают тяжёлые эмоции и нуждаются в помощи.
- Как вести себя с человеком, который в состоянии шока? С чем чаще сталкиваетесь: со ступором, агрессией, "отключкой"?
- Во-первых, надо понимать, что каждый человек, оказавшийся в кризисной ситуации, имеет право на любое проявление эмоций. Существует такое понятие, как острые стрессовые реакции. Чаще всего они возникают сразу на момент травматического стресса. Это нормальные реакции на ненормальные обстоятельства. Какие бывают острые стрессовые реакции и с какими мы сталкиваемся? Это истероидная реакция, апатия, двигательное возбуждение, агрессия, плач. У нас есть способы работы с каждой реакцией. Самая адаптивная реакция - это плач. Если человек плачет, значит запущен процесс горевания. Это такой процесс, который помогает человеку пережить утрату и начать новую жизнь, но уже без близкого.
- С этим может справиться только специалист? Неравнодушный прохожий может попробовать помочь или лучше не трогать человека в его личном горе?
- Если человек находится в кризисной ситуации, то не обязательно ему что-то говорить, можно просто установить тактильный контакт: приобнять, взять за руку, прижать к себе. То есть всем своим поведением нужно дать понять: я здесь, я рядом, я принимаю твои реакции. Ни в коем случае нельзя говорить: не плачь, успокойся. Человек имеет право на выражение своих эмоций. Это горе, и каждый человек переживает его по-разному. Вообще каждый человек даже при отсутствии психологического образования может оказать психологическую поддержку пострадавшим в ЧС. На сайте МЧС России есть методичка, в которой есть инструкция о том, как оказать психологическую поддержку человеку в экстремальной ситуации. Зачастую на месте происшествия находятся не психолог и спасатель, а близкие или невольные очевидцы. И, обладая этими знаниями, каждый может помочь пострадавшему. Но не надо забывать и о собственной безопасности. Ведь у человека может быть агрессивная реакция, и тогда вы будете рисковать своей жизнью.
- А как общаться с агрессивным пострадавшим? Жёстко или наоборот мягко, есть ли своя тактика?
- С агрессивным пострадавшим ни в коем случае не надо спорить. Мы должны понимать, что это не человек злой и агрессивный, это его нормальная реакция на сложившуюся ситуацию. По возможности надо выслушать человека. Разговаривать с ним спокойно, постепенно снижая темп и громкость речи. Проговаривая свои какие-то претензии и проживая эмоции, человек невольно успокаивается. Можно поручить ему какую-то деятельность, которая связана с физическими усилиями, так как физическая нагрузка понижает уровень агрессии.
- А существуют ли своего рода "антиправила", как не стоит утешать человека в горе?
- Люди в первую очередь считывают не то, что им говорят, а невербальные знаки, поэтому необходимо следить за собственной речью и выражением лица. Нужно избегать сложных предложений и фраз: "не соблаговолите ли вы пройти", "позвольте, пожалуйста". В чрезвычайной ситуации они сложно воспринимаются пострадавшим. Также нужно избегать использования частицы "не". Бывает, говорят "ты этого не делай". Человек потерян, у него надломлен внутренний стержень. Ему говорят, как не делать, а как делать, не говорят. Ещё у нас есть негласный запрет на фразу "Всё будет хорошо". Мы не знаем, будет ли хорошо и что для пострадавшего хорошо. Человек потерял своих близких, и фраза "Всё будет хорошо" может вызвать агрессивную реакцию. Ещё одно правило - не давать обещаний, которые ты не в состоянии выполнить. Когда увозят в реанимацию близких кого-то из пострадавших, а ты остаёшься с ними, они пытаются "выпросить" обещание. Часто спрашивают: "Он же выздоровеет? Всё же будет хорошо?" Категорически нельзя в такие моменты поддаваться сиюминутной слабости и давать благоприятный прогноз. Жизнь непредсказуема, и всё может обернуться так, как вы совсем не ожидаете. А ложные обещания травмируют человека и подорвут доверие к специалисту.
- Каково это - говорить семье: "Ваш ребёнок погиб"? В вашей практике были такие случаи?
- В нашей стране на законодательном уровне информацию о том, что кто-то погиб или пострадал должны сообщать правоохранительные органы. Но бывает так, что они просят сопровождение психолога. В моей практике был случай, когда из МВД поступил запрос на сопровождение: погибла трёхлетняя девочка, и эту новость нужно было сообщить её матери. Это было в августе, в день моего рождения. Это страшно. Иногда родственники желают "облегчить" боль близким и просят медицинских работников, находящихся на месте происшествия, дать успокоительное лекарство. Но если нет медицинских показаний, то я против такой "помощи", так как человеку необходимо принять эту ситуацию. Ему надо запустить процесс горевания. Он должен узнать это, и он должен запомнить. Мне врезались в память слова одной женщины. Я как-то сопровождала траурные мероприятия. Там была мама погибшего, у них до этого в семье произошла череда трагических событий: они недавно похоронили сноху, за несколько месяцев до этого - ещё кого-то из близких. Она стояла вся чёрная от горя, и когда к ней подошёл медицинский работник и предложил: "Давайте я вам поставлю укол". Она в меня вцепилась и сказала: "Не разрешайте, не разрешайте, я хочу помнить, как я хоронила сына".
- Сколько длится горевание? Когда речь о смерти близких, кажется, что это навечно…
- Этот процесс затяжной: он длится не день, не два, не месяц. В среднем считается, что процесс горевания длится до года. В течение этого года происходят первые значимые события без ушедшего. Первый день рождения без ушедшего, первый семейный праздник без него, первый Новый год. В течение года человек постепенно принимает потерю. Главная цель горевания - пережить эмоции и начать новую жизнь без близкого. Боль на сердце будет всегда, но постепенно она должна перерасти в светлую печаль. Мы вспоминаем человека, можем поплакать, но это уже не приносит настолько острой душевной боли.
- А нужно ли говорить о смерти с детьми, и если да, то, как делать это правильно?
- В нашем менталитете не приняты разговоры о смерти. И даже мысли о том, что ты можешь потерять своего близкого, вызывают очень неприятные ощущения. Поэтому существует ошибочное мнение, что с детьми говорить о смерти не нужно. Я считаю, что этот разговор необходим, если в семье кого-то потеряли. Другой вопрос: как говорить о смерти? Всё зависит от возраста. В каждом возрасте своё восприятие мира. С дошкольниками, детьми 7-11 лет и подростками на эту тему нужно говорить по-разному. Берём дошкольника. Мы прекрасно понимаем, что дети эгоцентричны. Им кажется, что весь мир крутится вокруг них. Родственник погибает, ребёнок сразу видит изменения в семье. Мама плачет, бабушка плачет. На него меньше обращают внимания или вообще куда-то отсылают. Папы дома нет, он погиб. Но сыну говорят, что папа уехал в командировку, чтобы не травмировать. Тогда ребёнок начинает винить во всём себя. Мама плачет? Значит, я сделал что-то не так, я виноват. Поэтому о том, что близкий погиб, нужно говорить напрямую. Какие изменения в ребёнке могут заметить родители после разговора о гибели родственника? Они могут заметить перепады настроения. Это нормально. Ещё могут заметить регресс. Например, ребёнок стабильно научился ходить на горшок, но вдруг забыл этот навык. Это нормально на первой стадии. Что ненормально? Стойкий регресс, длительные перепады настроения, появление психосоматических симптомов: заикания, тики. Это сигналы, чтобы обратиться к специалисту. С детьми от 7 до 11 лет также нужно говорить о смерти. На что обратить внимание и забить тревогу родителям, после разговора о гибели родственника? На длительно продолжающиеся эмоциональные скачки, отсутствие стабильного эмоционального фона, психосоматические проявления, длительное снижение успеваемости. С подростками же просто необходимо говорить о смерти. Потому что подростки зачастую уже самостоятельно ищут информацию. И если вы её ему не предоставите, то он будет искать информацию на стороне, и нет гарантии, что она будет экологичной и безопасной. Процесс горевания детей и родителей должен быть совместным. Дети должны понимать, что происходит в семье, а близкие не должны бояться проговаривать свои чувства, потому что, когда мы проговариваем свои чувства, мы их осознаём.
- А нужно ли брать детей на похороны?
- У нас есть две крайности. Одна - когда детей отсылают куда-то, а вторая - когда, несмотря на страх ребёнка, его пытаются уговорить поучаствовать в церемонии: подойти к телу, потрогать усопшего, поцеловать его. Обе ситуации для ребёнка травмирующие. Нужно искать баланс. На все ритуалы, связанные с погребением, детей можно брать, если их это не пугает. Но родственники должны знать особенности переживания горевания детей. Они могут плакать на церемонии, а через полчаса смеяться. Часто можно услышать от родственников в адрес детей: "Тут такое горе, а ты смеёшься!". Но ведь это ребёнок. Он отвлекся, с друзьями поиграл, через полчаса он вспомнит папу, загрустит и плачет. Поэтому очень важно понимать, что происходит с детьми в каждый возрастной период. Если вы берёте ребёнка на похороны, рядом всегда должен быть взрослый знакомый человек, которому ребёнок доверяет и который может помочь, поддержать ребёнка. Если ребёнок категорически отказывается ехать на похороны, можно иначе завершить процесс прощания. Предложить ребенку написать письмо умершему близкому или нарисовать рисунок, то есть каким-то образом выразить свои эмоции. Потом съездить на кладбище, чтобы у ребёнка было понимание, что человека больше нет, он здесь. Не где-то там, не пропал, не исчез. А вот здесь. Конечно, после такой утраты жизнь человека зачастую делится на до и после. Главное, что это всегда происходит тогда, когда человек этого не ожидает. Как говорил Воланд в "Мастере и Маргарите": "Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус!"
- Вы следите за судьбой пострадавших, с которыми работали? Остаётесь ли с кем-то на связи? Или это запрещено?
- Это не запрещено. Но мы оказываем исключительно экстренную психологическую помощь, поэтому после её оказания при необходимости передаём пострадавшего специалисту системе РСЧС для оказания пролонгированной психологической помощи. Конечно, есть люди, которые после ЧС находят меня в социальных сетях и просят дистанционной поддержки. Я им обычно не отказываю. Например, после трагедии, которая произошла в посёлке Светлом, с одной семьей я до сих пор остаюсь на связи, поддерживаю их и интересуюсь, как у них складывается судьба.
- Как вы снимаете напряжение после рабочего дня, если он был эмоционально тяжёлым?
- В первую очередь после крупных ЧС, чтобы снять напряжение, мы обсуждаем с коллегами детали дня, проговариваем эмоции, делимся какими-то сомнениями, наблюдениями. И второе - очень помогает поддержка семьи. Мой муж - бывший сотрудник МЧС, уже отслужил и ушёл на пенсию. Поэтому он меня прекрасно понимает. Когда я встаю в 2-3 часа ночи, надеваю форму, он просто без лишних вопросов спрашивает: "Куда везти?" Когда тебя понимают близкие и не расстраиваются, когда рушатся планы на выходные. И, конечно, семейные торжества или встречи с друзьями мы планируем всегда с оговоркой: "с удовольствием, если ничего не случится". И вот когда близкие понимают ценность и значимость твоей профессии, это помогает восстановиться.
- Психолог МЧС, на ваш взгляд, с годами становится опытнее и компетентнее или, наоборот, невольно выгорает и имеет всё меньше сил помочь другому?
- У каждого психолога, конечно, есть свой психолог (улыбается). Просто необходимо иметь ресурс. Ресурс у каждого свой. Для меня - это моя семья, моя работа и животные. Я живу в контактном мини-зоопарке (смеётся). У меня две кошечки и собачка. Я прихожу домой и вижу, насколько искренне они меня любят. Им неважно, какие туфли на мне, какое платье, они просто рады меня видеть. Пойти с собачкой погулять по парку просто бесцельно - тоже ресурс! У нас настолько динамичная сейчас жизнь, что мы не можем позволить себе просто выйти на улицу прогуляться, при этом не решая параллельно какие-то дела. Ну и, конечно, для того чтобы оставаться компетентным специалистом, важен профессиональный рост. Для меня показатель моей эффективности - если ко мне обращается личный состав за консультацией или со своими проблемами, за житейским советом. Да, моя работа тяжёлая. Но я выбрала её сознательно, до сих пор люблю и по-прежнему готова отдавать ей себя целиком.
Фото: Илья Петров
