Марина Абрамович, Нико Пиросмани, Марк Шагал - художники, чьё творчество вызывает у зрителей сильный эмоциональный отклик. Потому что их судьба неотделима от их произведений. Свои переживания, впечатления, свою радость и боль они несут людям честно и открыто. А знакомство с их биографиями ещё сильнее погружает в мир, где искусство - прямое отражение реальной жизни.
"Пройти сквозь стены. Автобиография", Марина Абрамович
Марина Абрамович - заметная фигура в мире искусства. Сербская художница, которая придумала свой метод, "бабушка искусства перформанса", родилась в Белграде в семье убеждённых коммунистов. Её отец и мать во время Второй мировой войны воевали в рядах югославских партизан. Их несгибаемость, суровость, упрямство и жёсткость повлияли на то, как они воспитывали свою дочь. О своих травматичных отношениях с родителями Марина пишет в этой книге. А также о своих мужчинах, которые её любили, вдохновляли, предавали и оставляли.
Отношения с жизнью и с миром, с собственным телом, с болью душевной и физической, со смертью и со временем - в своих перформансах Марина исследует себя, глубинные пласты своей психики. И, конечно, она исследует людей и даёт им возможность для сильных трансформаций. Она вытаскивает из них главное, скрытое за масками и защитами. В одном из перформансов люди просто смотрят ей в глаза. Много часов. И эффект, производимый этим простым действием, - шокирующий. Марина, человек без кожи, вызывает очень глубокие эмоции и трансформации.
Описание процесса творчества - от задумки до реализации - важная часть этой книги.
Абрамович - пример художника, всю свою жизнь посвятившего работе. Вдохновенно, честно, откровенно до предела (в некоторых перформансах она обнажена), травматично (с разрезанием собственной кожи, лежанием на глыбах льда и т. п.) Марина не искала славы и денег, не ловила хайп, не искала расположения влиятельных людей. Всё это пришло к ней само. Она так жила (и живёт) - на разрыв аорты, не щадя ни себя, ни зрителя. Травмированный ребёнок, всю жизнь ищущий любви, близости и правды.
Можно по-разному относиться к её творчеству. Некоторые её работы я не очень понимаю, другие вызывают у меня чувство глубокой благодарности и восхищения. Но надо отдать ей должное - она не врёт и не делает вид. Она не ищет жалости и восторгов. Она для меня - человек с содранной кожей, который не побоялся сказать об этом вслух. Не закрылся в собственной норе. Она идёт к людям со своей болью. И этой открытостью и откровенностью излечивает людей вокруг себя.
"Пиросмани", Эраст Кузнецов
Нико Пиросмани - легенда Грузии. Бедный художник из песни про "Миллион алых роз". Собственно, это почти всё, что известно миру обывателей о Пиросмани. Розы, актриса Маргарита и смерть от нищеты и болезни в подвале старого Тифлиса. Я была в том подвале. Женщина, служащая музея, со слезами на глазах рассказывала всё ту же историю о розах и Маргарите. И таксист, который вёз нас по улицам Тбилиси, с завидной чёткостью её повторил. И гид на экскурсии. И плакат в ресторане. А было ли всё именно так на самом деле? Я благодарна автору этой книги за то, что он расширил образ Нико Пиросмани в моей голове. И теперь миллион алых роз - скорее красивая метафора для меня, чем правда жизни.
Эраст Кузнецов с особой тщательностью изучил документы, интервью, воспоминания. Известно совсем немного. Даже год рождения под вопросом. Но тем не менее из-за обилия мелких свидетельств современников, описаний тогдашнего Тифлиса, его духанов и улочек, и, главное, из-за чуткого и внимательного взгляда на картины Пиросмани, образ в книге вырисовывается довольно чёткий и конкретный. И он отличается от общепринятого.
Историю разорения Пиросмани рассказывают обычно с драматизмом. Кузнецов же предлагает взглянуть на это с другой точки зрения. Художник как будто сам упорно шёл к нищете, напрашивался на несчастья, вопреки здравому смыслу. Он не мог делить себя на лавочника и художника. Пиросмани выбрал свободу от всего - денег, семьи, имущества, дома. Мог ли предложить ему бОльшую свободу тот несвободный мир, в котором он существовал?
Он не был ни блаженным, ни юродивым или отрешённым от жизни человеком. Он всё понимал и в торговле, и в деньгах. Но сам хотел быть свободным от всего, что связывает, сковывает, стесняет людей. Сгубила художника неосторожная и злая карикатура на него в газете. Он был так оскорблён и унижен, что не смог оправиться. Его свободная и чистая душа не вынесла цинизма и предательства. Словно выпал какой-то стержень, державший его, и всё посыпалось.
Сейчас нам трудно восстановить ощущения человека, который входил в духан, украшенный картинами Пиросмани. Мы видим их в чужеродной музейной среде, где свет и вся обстановка совершенно не те. В духане начала ХХ века зрелище открывалось "одновременно странное и величественное".
Бурная и беспокойная жизнь грузинского народа повлияла на его творчество. В его картинах - ритуальность и театральность застолья, тосты, которые звучат как молитва, представление народа о счастье, ощущение Грузии как целого бесконечного мира. Кузнецов подробно анализирует многие картины Нико, показывает, почему это вызывает такой отклик в душах людей.
Благодаря этой книге я увидела, что Пиросмани гораздо шире мифа о нём. Масштабнее и ярче.
"Моя жизнь", Марк Шагал
Это - автобиография. Но написана она так поэтично, так лично и лирично, что напоминает не документальную прозу, а картины самого художника.
Яркими штрихами-мазками Шагал описывает свою жизнь, людей, оставивших в ней след. И прежде всего это многочисленная еврейская родня: дед-мясник и почти святая бабушка, всегда утомлённый отец и говорливая мама, разнообразные тётушки и дядюшки, сёстры и брат. "Я бы предпочел написать портреты моих сестёр и брата красками. Охотно соблазнился бы гармонией их кожи и волос, так бы и набросился на них, опьяняя холст и зрителей буйством моей тысячелетней палитры!" Очень трогательно и сердечно о маме: "не говорить, а рыдать хочется", "Здесь моя душа. Здесь и ищите меня, вот я, мои картины, мои истоки. Печаль, печаль моя!"
Огромную любовь к Витебску, в котором художник родился и вырос, Шагал пронёс через всю жизнь. Но, увы, город не отвечал ему взаимностью: "Нисколько не удивлюсь, если спустя недолгое время после моего отъезда город уничтожит все следы моего в нём существования и вообще забудет о художнике, который, забросив собственные кисти и краски, мучился, бился, чтобы привить здесь Искусство".
До конца жизни в его творчестве прослеживались "витебские" мотивы. И в Нью-Йорке, и в Париже он писал свой Витебск.
Вдохновенно и красочно описывает Марк Шагал еврейские праздники: "Сама дорога молится. Плачут дома. Зажигаются звёзды, и прохлада вливается в открытый рот".
Про встречу с будущей женой Беллой пишет так:
"С ней, не с Теей, а с ней должен быть я - вдруг озаряет меня! Она молчит, я тоже. Она смотрит - о, её глаза! - я тоже. Как будто мы давным-давно знакомы, и она знает обо мне всё: моё детство, мою теперешнюю жизнь, и что со мной будет; как будто всегда наблюдала за мной, была где-то рядом, хотя я видел её в первый раз. И я понял: это моя жена. На бледном лице сияют глаза. Большие, выпуклые, чёрные! Это мои глаза, моя душа".
Черты Беллы можно встретить почти на всех картинах, где Шагал изображал женщин.
Из этой книги становится понятно, откуда именно такие картины, такое мировосприятие: все эти радостные краски, летящие коровы и люди, улочки и домики, куры, церкви, невесты, старики, цветы... Свинья у него "зачарованная, почти прозрачная", кобыла "улыбается в траву", один из дядьёв "похож на деревянный дом с прозрачной крышей, искусство - "расплавленный свинец, лазурь души, изливающаяся на холст", а самые близкие люди - Рембрандт, мама, Сезанн, дедушка и жена.
В книге "Моя жизнь" много рисунков Шагала. Но я очень советую перед прочтением посмотреть его картины, и после - уже новым, осмысленным взглядом увидеть в них его детство, тепло родины, вселенскую печаль, мечты о прекрасном, умение видеть жизнь и весь мир в волшебных красках.
На нашем сайте вы можете найти подборки книг на любой вкус. Рецензии на книги от Александры Макаровой вы также можете найти в официальной группе автора "Влюблённые в книги" во "ВКонтакте".
