#влюблённыевкниги: трудные времена и люди

Лютые времена, которые делят жизнь на до и после, которые высвечивают то, что у каждого внутри. Репрессии, война, послевоенное голодное время. Но, несмотря на жутчайшие условия, на тревогу, холод и мрак, всегда находится тот, кто протянет руку. Тот, кто даёт надежду на то, что не всё потеряно, есть впереди свет, человечность и добро. Предлагаю вам подборку книг, в которых история страны показана через судьбы людей.

"Крещённые крестами. Записки на коленках", Эдуард Кочергин

"Крещённые крестами" - книга-путешествие, книга-приключение. Кочергин рассказывает про своё детство и скитания по "эсэсэрии". После того как репрессировали отца и мать, он, как сын "врагов народа", оказался в детприёмнике НКВД под Омском, откуда бежал и шесть лет добирался до Ленинграда. Книга вся состоит из ярких картинок памяти, из небольших рассказиков о самых разных моментах жизни, о людях, встретившихся в сиротских скитаниях.
Детприёмовские игры и иерархия, будни и праздники, главный из которых - день рождения вождя, потому что дают кусок хлеба со сливочным маслом. Колоритные воспиталы и охранники, разномастный люд послевоенных вокзалов, инвалиды войны и нищие, женщины, потерявшие родных, полуголодные дети, калеки и сердобольные тёточки - огромное множество людских портретов запечатлела цепкая детская память. Кочергин описывает лютые времена. Но тем не менее книга читается легко, не оставляет тяжёлого осадка, как бывает после книг об этом времени. Автор не жалуется, никого не обвиняет в своей сложной судьбе. Он просто рассказывает свою историю. А шутки-прибаутки, жаргонные фразы, словечки из лексикона сидельцев знаменитых русских тюрем-крестов и сочные кликухи ("Свиная тушёнка", "Чурбан с глазами", "Гиена Огненная") делают эту историю настоящей энциклопедией нравов, коллекцией ярчайших образов послевоенной России.

"Мадонна с пайковым хлебом", Мария Глушко

Нина выросла в благополучном мире, среди любящих людей, в достатке и сытости. Мир был к ней расположен и дружелюбен. На стенах висели портреты Ленина и Сталина, и от этого всё вокруг казалось ещё надёжнее и яснее. Люди делились на эталонных, правильных, советских. И на тех, кого надо осуждать, кто - чуждый элемент. 1941 год, осень. Война совсем недавно началась, но уже понятно, что это надолго, что жизнь не будет прежней. Беременная Нина едет к родным в Ташкент. Уже в пути она сталкивается с тем, к чему была не готова - голод, холод, мерзкие запахи, толпы людей с терпеливым горем на лицах. И в дороге, и потом, во всех её мытарствах и лишениях, находятся люди, которые помогут, обогреют, спасут. Они совсем не эталонные. Они совсем не строители коммунизма со светлыми лицами. Те, кого она осуждала в прежней жизни, оказались самыми близкими, родными. С ними надёжно и уютно. С нищенкой-побирушкой Ипполитовной. С ворчливой тётей Женей, поминающей Сталина недобрым словом. С Клавдией - распущенной женщиной, не жалеющей своего молока чужому ребёнку. Жизнь, казавшаяся раньше такой целесообразной, разложенной по правильным полочкам, оказалась сложной, перемешанной, непонятной. Перевернулись масштабы горя и радости. Перевернулись понятия о счастье, о людях, о том, что такое настоящее сострадание и благородство. В этой книге показана война глазами женщины. Криком её голодного ребёнка. Хлебными очередями и похоронками. Украденными карточками, на которые выдавали паёк. Мыслями, что завтра будет нечего есть, нечем топить, нечего надеть и некуда идти. Мадонна здесь - женщина, доведённая до отчаяния, мать, готовая ради своего ребёнка солгать, украсть, сдать всю свою кровь. Сколько таких Мадонн было тогда, в те военные годы? Хочется обойтись без пафосных фраз в описании этой книги. Потому что она об очень простых вещах. О самых важных. Об отчаянии и надежде. О человечности и сострадании. О жизни, полной жертв и лишений. О том, что кругом ЛЮДИ. И люди не дадут пропасть.

"Зулейха открывает глаза", Гузель Яхина

"Зулейха открывает глаза" - тот вид литературы, который не отпускает с первых строк. Начинаешь читать, и с первых страниц уже понятно - это твоё, это будет интересно, и не просто развлекательно, а ещё и душу затронет точно. Так и случилось. Роман о татарской женщине, живущей в деревне вместе с деспотом-мужем и свекровью-Упырихой. Зулейха уже успела похоронить четверых новорождённых детей и пережить голод. Мышление её - мифическое, она задабривает духов и богов, одновременно молясь Аллаху. Жизнь её бесправна и беспросветна - тяжёлая работа с утра до ночи, постоянные унижения и побои. Жизнь Зулейхи резко меняется с раскулачиванием, с отправкой по этапу. То, что раньше казалось невозможным, стыдным (непокрытая голова при чужих мужчинах, оправка на глазах у всех) - норма жизни теперь. Мир переворачивается с ног на голову: в мечетях - колхозный хлев, профессора и ленинградская интеллигенция голодают в эшелонах, везущих их в Сибирь, валят лес, строят землянку, выживают в нечеловеческих условиях. Среди них - Зулейха, которая, несмотря на ад вокруг, испытывает новые прекрасные чувства.
Язык романа очень живой, очень реалистичный - ты как будто не читаешь вовсе, а смотришь фильм, где все персонажи - яркие фигуры. Нет ни одного картонного героя. Очень хорошо представляются не только главные участники событий, но и второстепенные. С напряжением и сопереживанием следишь за их жизнью, за ходом их мыслей. А то, как Гузель Яхина описывает метания идейного и принципиального красноармейца Игнатова и всю гамму материнских чувств Зулейхи - просто прекрасно! В книге описаны страшные события, страшное время в истории нашей страны. И эта масштабная реальность показана через судьбы людей, очень человечно показана. Веришь буквально каждому слову. В тексте нет "воды", лишних деталей. Всё органично, конкретно, жизненно. После этого романа тяжело начинать читать другую книгу, живёшь всё ещё там - в поселении, рядом с Зулейхой…

* * *

Я думаю, что главное сейчас - сохранять в себе силу духа, человечность, способность к сопереживанию. Способность к преодолению и одновременно к общности. И ещё я считаю, что в такие времена полезно читать глубокие книги. О людях, проживших разные, порой очень трудные жизни, но не утративших веру в хорошее, в людей и в мир.