Владыка, Вы сын священника, и церкви, наверное, принадлежите с первых дней своей жизни. В архипастыри Вас рукоположили почти полвека назад. Скажите, когда священнику было легче служить и достучаться до сердец людей: в сталинскую эпоху, при послевоенном социализме или сегодня, когда, с одной стороны, Православную церковь легализовали, а с другой, соблазнов для человека стало куда больше?
В какое время лучше было – трудно ответить. Раньше были сложности, но была и благословенная настроенность в обществе, поскольку где-то вера была преследуема, где-то отрицалась, значит, в сознании людей была чем-то полезным и нужным. Это в то далекое время. А дальше все шло ухоженным трактом, и на сегодняшний день, слава Богу, Православная церковь обильно развивается количественно, а качественно… Трудно сказать. Тогда, наверно, люди, склонные принимать веру православную, более ценили ее. А все, что дозволено, всегда приемлемо. Словом, однозначного ответа здесь нет.
Но, тем не менее, соблазны – серьезная опасность для веры, на Ваш взгляд?
Нет, что вы! Соблазн – он и есть соблазн. Есть даже такая философская теория: надо согрешить, чтобы иметь повод покаяться. Так что соблазны были всегда, другое дело, как мы их воспринимаем. Если под руководством церкви, священников, бесед, церковных служб, духовных концертов, книг – тогда все в порядке. Сейчас это все развивается.
Когда Вы приехали в Омскую епархию, у нас было 4 работающих храма и 6 приходов. Сегодня их уже за полторы сотни. В чем причина столь активного, если так можно выразиться, «второго крещения»? И сразу второй вопрос: если материальная сторона этого дела более-менее понятна, то как Вам удалось собрать такое количество священников? И как бы Вы оценили их профессиональные качества, учитывая, что в сан их рукополагали Вы?
Непростой вопрос… У нас священства сейчас достаточно – больше 160 приходов, значит, есть 160 священнослужителей. Откуда они взялись? Мы брали всех, кто у нас был. Глядя на любого человека, мы видели в нем воплощение священной истины, что человека Господь призывает. Вот в вашем приближении, смотрите, какой благообразный парень стоит: с бородкой, с усами. Я всегда на таких смотрю и думаю: вот какой бы дьякон был хороший! А потом, глядишь, раньше или позже он стал дьяконом. У нас же сейчас священники – кто военный в прошлом, кто со школьной скамьи к вере пришел, кто в студенчестве, а сейчас стали достойными священниками. Слава Богу, сегодня эти 160 человек худо-бедно, но несут на себе бремя церковного послушания, то есть они являются строителями Божьей благодати, строителями церкви на земле.
Получается, что священником может стать любой? Или всё-таки, это решает небо?
Небо. Самое главное – это Богом призванный человек, даже помимо воли своей. Где-то по семейному совету, по маминому благословению, наказу бабушки или дедушки, а где-то сам, иногда вопреки всему: сын партийного человека, а дорога привела в церковь. Были у нас и такие случаи. И надо сказать, что он стал достойным не просто священнослужителем, а архислужителем – архиереем.
О Вас иногда говорят, что Вы очень строго относитесь к священникам-карьеристам. Если видели карьерные притязания, то едва ли не «ссылали» в отдаленные территории области, чтобы гордыню усмирить. В то же время Вы сами достигли вершин церковного сословия. Как так получилось, и думали ли Вы о собственной карьере?
Ну, наверно, думал (улыбается). Но в каком плане? Помню, как мы семьей сидим за столом. Можете представить, что на столе в родительском доме лежит Евангелие, отец часто читал его. Поэтому в детстве у меня олицетворение стола было с церковью. И если говорить лично о себе, то первая моя церковь была под столом. Почему-то такое воплощение четырех столовых ножек, на которые опускается большая тяжкая скатерть – такое впечатление, что это храм. Так рождалось понятие, и в этом месте я тогда уже делал из лепехи крестик, снимал лампадку – это было мое кадило. Было уже понятие служения церкви.
Но карьеризм у священников Вы пресекали, или это неправда?
Карьеризма в священстве немного. Каждый священник уже сделал свою душеспасительную карьеру, он желал стать священником – он им стал, он на людей имеет воздействие, его слово весомое, люди ждут, когда батюшка запоет на Пасху: «Христос воскрес!», с этого Пасха начинается. Так что карьеризм – в служении церковном. Тут уже не столько батюшка священник, сколько сама вера.
Вы служите в церкви с 1945-го года…
С 43-го.
Тем более. Скажите, как вспоминаете Вы военные годы? Не поколебали ли они тогда Вашей веры?
Нет, только укрепили. В памяти остались эти военные дни, когда нужно было увязывать, улаживать, и что невозможное в будний день тогда получилось. Я часто рассказывал историю о том, как в нашу церквушку на Украине пришли немцы в утро Великой пятницы, искали партизан, а нашли Евангелие. Один склонился и начал читать, а церкви ничего не сделали. Священные тексты обладают чудодейственной силой! Помню еще случай: в Смоленске высоко, на высоте 70 метров на колокольне висела икона – ее при Хрущеве сняли. И вот она внизу лежит, но и не на месте же! А как ее поставить на место? Тут к нам приехал знаменитый кинорежиссер Евгений Матвеев ставить фильм. Пришел к нам и говорит: «Хотим снимать в соборе несколько фрагментов». Я ему отвечаю: «Пожалуйста, но вы и нам помогите – вот у нас икона, она должна не здесь лежать, а быть снаружи, наверху». Это такая духовная победа была, я в малом соборе служу, а вижу, что на большом соборе подтягивают икону туда, где ей место. В сердце, знаете, какая радость – мы это сделали, иконы поднимают на место. Мелочь, но достойная мелочь.
Мы уже говорили о современных священниках, сейчас в прессе активно обсуждается уровень их благосостояния – много говорится о «Мерседесах», часах «Ролекс» и заграничной недвижимости в собственности у служителей церкви. Это результат чрезмерно пристального внимания общества к священникам или действительно сегодня трудно удержаться от мирских соблазнов?
Родная, тут трудно отвечать. У меня, например, «Мерседеса» нет, и думаю, ни у кого у нас нет его. А если один-два где-то и имеются… Трудно сказать. О благосостоянии священников тут пословицей можно сказать: еще никто с голоду не умирал.
Не могу назвать себя человеком, глубоко воцерковлённым, но в храме бываю. Зачастую приходилось сталкиваться с откровенной агрессией со стороны «церковных бабушек» к тем, кто только ищет свою дорогу к Храму и не так хорошо знаком с церковной этикой – в одежде, в поведении. Приходилось ли Вам сталкиваться с подобным, и что бы Вы посоветовали людям, которые, встретив однажды такой неласковый прием, просто боятся приходить в церковь еще?
Это плохая вера, если только от одного испуга они перестанут бывать в церкви. Кто ищет, тот всегда найдет: «ищите и обретете, толцыте и отверзется вам». Так и здесь – тот, кто ищет и хочет найти веру, свое место в вере и церкви, - найдет, раньше или позже. Я не говорю, что нужно приветствовать этих бабушек, если они там ворчат. Но если молодежь заходит и недостойно себя ведет, заложил руки за спину... В Церкви подобает быть как в храме. Ведь у нас же есть этика поведения в ресторане, в каком-то ведомстве? А поведение в храме тоже должно быть особенное, ты же перед Богом.
Наверное, невозможно сосчитать, сколько служб – торжественных и обычных Вы провели за всю свою жизнь. Всегда ли Вы служили с настроением, если, конечно, так можно выразиться?
У нас есть церковный устав, который считает: Рождество, Пасха, Троица, а дальше 12 великих двунадесятых праздников. Так что у нас очень много поводов для торжественных служб, много поводов для того, чтобы отметить тот или иной день. Ведь вы возьмите глубину мысли человеческой, определяющей наши праздники. Рождество, Крещение, Сретение – одно слово, но какая величина того события, которое прячется за Рождеством, за Крещением, за всеми праздниками. И вот обилие этих праздников так настраивает человека, что он может сказать: у меня всегда праздник.
Вы были инициатором «Славянских чтений», на которые всегда приглашались представители всех традиционных конфессий. Сложились ли у Вас с кем-то из лидеров этих конфессий в Омске личные дружеские отношения, и насколько полезным вообще был этот диалог?
Да, и до сих пор мы дружим, хорошо относимся друг к другу с господином Жунусовым, да и представителями других конфессий. Мы же каждый год, в последние дни осени проводили нашу епархиальную конференцию и приглашаем на нее представителей всех инославных конфессий. У нас это было и богослужение, и духовный концерт, ну и, конечно, встреча, застольная, за чашкой чая.
Сегодня говорят, что межконфессиональные отношения в любой момент могут дать трещину. Видите ли Вы здесь угрозу?
Нет. Взаимоотношения у нас ровные со всеми. Конечно, каждый из нас считает свою веру самой достойной! И православные в этом не уступают, поскольку православная - «правильно славящая божество», значит, она действительно первая вера, вера большинства населения нашего края, нашей страны.
Вы недавно были на Родине, Украина сейчас переживает раскол православия. Как Вам кажется, удастся ли его преодолеть или это уже необратимый процесс?
Можно, и постепенно это преодолевается. Это такая политическая близорукость. Тут не столько вера, сколько достояние: вот этот украинец, этот малоросс, тот кацап, и дальше пошло оскорбление, недоверие. А если вглядеться, православные Россия, Украина и все наши восточные страны, и на Западе - всюду православие. Это не то. Должно быть понятие, что, в конце концов, мы молимся о соединении всех, чтобы всем объединиться и прославлять единого Бога.
Опять же, к политическому моменту. Самый громкий скандал последнего времени – выходка молодых девушек из группы «Pussy Riot» в Храме Христа Спасителя. А Вы бы наказали хулиганок или же простили и отпустили с Богом?
Разрешите мне в данном случае быть в подобии старого еврея, который, когда не знает, что ответить, спрашивает: а как вы к этому относитесь?
Я бы себе такого не позволила.
Ну, вот и слава Богу, и спаси вас Господи, что не позволили бы. Мне кажется, что каждый добропорядочный человек, тем более, если он потом называет себя православным, конечно, не должен был себе такого позволять.
Вы являетесь представителем черного духовенства – принесли монашеский обет и отказались от многого. Спустя много лет, не жалеете ли Вы о том, что принесли в жертву, и не задумываетесь о том, чем именно пожертвовали?
Нет, я не чувствую, что лишил себя чего-то. Жизнь проходит, уже почти прошла… Мне уже 85 лет, и слава Богу, пусть не много, но что-то, считаю, я сделал: где-то приходы построить, где-то церковь, где-то людей привести к вере – это же большое дело.
Церковь учит любить и прощать людей, даже если тебе причинили зло. Возникали ли у Вас в жизни случаи, когда тяжело было руководствоваться этим принципом?
В основе всего всепрощение Господне. Нужно прощать. Бог терпел и нам велел. Господь всем прощал, своих распинателей простил, и нам надо.
А если очень обидно?
Потерпи. Господь терпел и нам велел. «В терпении вашем стяжите души ваша» – заповедь Евангелия, если мы ее исполняем искренне, то все в порядке.
Всю свою жизнь Вы очень много трудились. Можете ли Вы сейчас сказать, что заслуженный отдых и покой приносят Вам радость и умиротворение, на которые, наверное, с возрастом рассчитывает каждый человек?
Нет, я так не могу сказать. Мне сейчас очень плохо, потому что я сейчас не служу, и это тяжко, очень тяжко. Трудно передать, как это тяжко – человеку служащему оставаться без совершения литургии.
Неужели Вам не хочется отдыха? У Вас не возникло ощущения, что, слава Богу, служение осталось там, а сейчас можно, наконец, жить для себя?
Нет. Если ставить вопрос так, то я бы сказал: пошли, Господи, еще времени и еще возможности послужить. Пусть немножко, хоть несколько времени, но послужить.
Расскажите, какие у Вас увлечения? Говорят, Вы любите рыбалку, это правда?
Да, но если вы спросите, сколько я ловлю, не признаюсь (улыбается). Одну-две штучки небольшие рыбоньки. Но я себя успокаиваю тем, что кругом меня сидят рыболовы, и ни у кого что-то не ловится рыба. Не клюет!
Вас помнят и любят десятки тысяч прихожан и не только в Омской области, но и в Тюменской, Смоленской. Хотели бы Вы в заключение этого интервью сказать им какие-то напутственные слова?
Тут все просто, чтобы долго вас не задерживать: «Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов» - это из Евангелия. И просто нам нужно постоянно помнить о том, что мы православные, и постоянно в этом направлении трудиться: доброе дело, доброе слово, добрая задумка. Даже маленькая мысль, но добрая, уже несет свой духовный плод, и тогда мы уже в действительности православные христиане.
