Мы часто рассказываем вам истории известных людей, чей путь начинался в Омске, сегодня разговор пойдёт о музыкальной судьбе. Корреспондент "Омск Здесь" пообщалась с Павлом Червинским и узнала, как музыка привела его в Ганновер и как он вернулся в Москву после четырёх лет в Германии.
- Почему опера? Это было вашим решением или семья настояла?
- Мои родители - музыканты, более того, у меня папа - оперный певец, но об опере я никогда не мечтал. Изначально выбор в пользу музыки был не мой, было время, я даже обвинял родителей, что они сделали этот выбор, когда в 6 лет отдали меня в музыкальную школу на баян, так как мама была баянисткой. Я ненавидел баян, я хотел на гитару. Я как тот Кузнечик из кинофильма "В бой идут одни старики": "Арфа, но музыку ненавижу с детства". За год до окончания музыкальной школы я бросил занятия, и уже на следующий год поступил снова, на гитару. Оканчивая музыкальную школу по классу гитары, я уже поступал в Омский колледж транспортных технологий на помощника машиниста электровоза, чтобы получить профессию.
Для себя я решил, что, если я пойду по дороге музыки, техническая профессия мне нужна для подстраховки. Будучи на втором курсе железнодорожного училища, я зашёл в свою первую музыкальную школу, проведать учителей. Там я увидел объявление о наборе на сольный вокал и подумал, что мне нужно попробовать просто, как бы это сейчас сказали, for fun. А потом как-то даже понравилось мне всё это, и после того, как я окончил железнодорожное училище, не оправдав надежды мамы (она думала, что я пойду работать, помогать семье), я принял решение поступать в Омское музыкальное училище. Мама была этим недовольна.
- Почему?
- Она не хотела, чтобы я становился профессиональным музыкантом, тем более певцом, говорила, что я даже не представляю, куда я лезу. Как ни странно, я такого же сейчас мнения и не хочу, чтобы мой ребёнок был музыкантом, тем более певцом. Мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь, но те нервы, усилия, здоровье, которое требует эта профессия… Я понимаю, что не хочу, чтобы мой ребёнок через это проходил. И я счастлив, что он не хочет быть музыкантом.
- А кем сын хочет быть?
- Он хочет быть учёным, робототехником, ему очень нравится физика и химия.
- Есть ли какие-то навыки, приобретённые в Омском колледже транспортных технологий, которые помогают вам сейчас в жизни?
- Очень горжусь, что я железнодорожник. Там я получил много полезных навыков, работал с инструментом на практике. Сейчас всё, что нужно починить дома, я могу починить сам. Я могу поставить любые стиралки, посудомойки, собрать шкафы и так далее. Я не боюсь труда: с 12 лет работал и дворником, и электриком, и сборщиком мебели. Теперь эти навыки всегда со мной. Повторюсь, что я горжусь, что я железнодорожник, каждый раз отмечаю этот праздник, поздравляю знакомых и меня поздравляют, потому что для меня это большая часть жизни, которую я очень люблю. Свежий пример: после переезда я нанял техника, который должен был установить посудомоечную машину, а он не пришёл, и я сделал все сам. И плюс сын рядом растёт, мы с ним вечерами что-нибудь крутим, велосипеды чиним. Я не боюсь инструментов, мне кажется, это в принципе очень важно для мужика, ощущение беспомощности - самое неприятное. В каких-то сложных ситуациях нужны специалисты, а в простых бытовых вещах есть своя прелесть.
- Железнодорожный колледж остался за спиной, помните свой распорядок дня во время обучения в Шебалинке?
- Да, как у всех людей в 18-20 лет. Идёшь на пары, борешься с острым желанием их прогулять, если получается, прогуливаешь, если нет - идёшь на учёбу. Зачёты, видишь себя в списках на отчисление, бежишь закрывать долги, суетишься. А параллельно ещё конкурсы, концерты. Конкурсов у меня было много. Интересная была пора, потому что, с одной стороны, я был хулиганом в плане учёбы, мог спокойно прогуливать пары, не делать домашние задания, а с другой стороны, ездил на конкурсы и, если мне не изменяет память, выигрывал большинство. Такой вот был диссонанс, потому что благодаря тому, что я выигрывал конкурсы, я имел уважение среди педагогов и моих друзей, а в учёбе всегда приходилось нагонять, и так как у меня такой бунтарский характер, хотелось всегда идти против шерсти. Всё это я компенсировал рвением к вокалу, работой в филармонии, мне это нравилось. Ещё нравилось зарабатывать первые серьёзные для 18-летнего пацана деньги, я в принципе люблю зарабатывать, сам процесс мне доставляет удовольствие. Сама идея, что я что-то делаю и мне за это платят, стала для меня привлекательной лет с двенадцати, когда я летом начал подрабатывать.
- А какую работу приходилось выполнять?
- При школах были разные предприятия, куда брали на работу несовершеннолетних. Там мы сажали деревья, цветочки поливали. За это платили совсем маленькие деньги, но я до сих пор отчётливо помню то ощущение от первой зарплаты, как я её принёс домой. И с того момента у меня появился спортивный интерес к работе. За свою жизнь я и дворником работал, и помогал дяде мусор выносить, сборщиком мебели работал, и электриком. Например, в магазине "1000 мелочей" я работал два лета подряд. И у меня даже в трудовой книжке написано, что первая моя работа после железнодорожного колледжа - сборщик мебели. Это был смешной момент, когда летом я ещё работал сборщиком, но при этом я уже прошёл прослушивание в филармонию.
- Насколько я знаю, во время учёбы в Шебалинке вы уже начали работать в Омской филармонии. Расскажите, как это было?
- С середины второго курса меня взяли на треть ставки в филармонию на небольшие концерты для "Клуба любознательных меломанов", которые вела Лариса Михайловна Ливинская. На мой взгляд, это был замечательный проект, где она читала лекции о музыке, делала анонс новых проектов филармонии, и всё это было иллюстрировано музыкальными фрагментами с живым исполнением. К слову, она была моим преподавателем по теории музыки и музыкальной литературе в училище, отношения у меня с ней не ладились, потому что я был юный, горячий, ленивый, и мне вообще было не до сольфеджио, я часто прогуливал, редко делал домашние задания. И в то же время мы с ней вместе работали в филармонии, где у нас сложились невероятные отношения, уже как у коллег. Сейчас я очень рад тому, что по прошествии какого-то времени мы вновь с ней начали общаться, обсуждаем какие-то постановки, я отправляю ей записи своих выступлений, мы в постоянном обмене информацией. В каком-то смысле я продолжаю у неё обучение, но уже немного на другом уровне.
- В филармонии помните первый выход на сцену?
- Помню, лекции "Клуба любознательных меломанов" проходили в Органном зале, но не в главном, в маленьком зале наверху. Первый раз пришло человек двенадцать, но для меня это было страшно и волнительно, да и сейчас я волнуюсь перед любым концертом. С годами организм учится справляться со стрессом, и ты меньше его замечаешь во время выступления, больше после.
Ещё большая часть моей работы заключалась в участии в детских мероприятиях. Мы ездили с квартетом народных инструментов "Тарские ворота" по детским садам, делали разные программы, новогодние, например. Надеюсь, это не прочитают дети, потому что в своё время я часто был Дедом Морозом в филармонии.
- Два с половиной года в Омской филармонии. Почему возникло решение уехать?
- Я окончил музыкальное училище. У меня уже было понимание, куда мне нужно двигаться. Я целенаправленно поехал в Москву на прослушивание, меня взяли в Молодёжную оперную программу Большого театра, параллельно я поступил в Академию хорового искусства имени В. С. Попова. Поэтому могу сказать, что из филармонии я ушёл на хорошей ноте. Мне нужно было двигаться дальше, учиться. Свою деятельность в Омской филармонии я закончил большим сольным концертом на два отделения.
- А сейчас есть желание приехать и исполнить что-нибудь в Омской филармонии?
- Мне очень хочется выступить в союзе со своими коллегами в Омской филармонии. Но расстраивает та мысль, что, наверное, это нужно только мне, потому что любые мои попытки связаться с филармонией не увенчались успехом. Знаю, что мои коллеги-омичи сталкивались с такой же проблемой. Очень жаль, что так получается, так как я с удовольствием бы встречался с родной тёплой публикой на наших прекрасных музыкальных площадках.
- А в Омске есть любимые места, куда хочется возвращаться?
- Омск - это место, полное воспоминаний, я там провёл большую часть своей жизни. Музыкальная школа, общеобразовательная школа № 141, мой двор. Последний раз я был в Омске в 2016 году, на праздновании 300-летия города. К сожалению, так случилось, что моя мама умерла в январе 2014 года. С одной стороны, меня ничего там не держит, потому что родителей там нет, но с другой стороны, у меня огромная благодарность моему педагогу Раисе Карповне Чебаненко, коллегам. И музыкальное училище, и филармония являются для меня очень значимыми местами. Мой сын очень хочет приехать в Омск, он уверен, что он настоящий сибиряк, хотя зимы он особо не нюхал. Я его обязательно туда свожу.
- По-вашему, Омск легко отпускает людей? Или его правда сложно покинуть?
- Многие знают мем о том, что Омск - это город, из которого не уедешь. Меня это несколько озадачивает, потому что я считаю, что это прекрасный город. Я поездил по миру и знаю, о чём говорю. Просто какие-то профессии требуют движения вперёд и развития, которые можно получить, только приобретая опыт работы в разных городах и даже странах. Для любого человека, профессионально занимающегося музыкой, гастролировать - это естественно. Мне кажется, сделать карьеру - это обычное стремление для любого человека. Но мы обязательно должны возвращаться, чтобы отдать дань уважения городу, в котором мы получили образование и делали первые профессиональные шаги на сцене.
- Мы немного касались темы конкурсов сегодня уже. Сейчас в регионах, в том числе и в Омске, появилось большое количество конкурсов, как считаете, от количества "качество" не пострадало?
- Мне кажется, что ещё в моей юности была не очень хорошая тенденция падения качества и престижа конкурсов, сейчас она, на мой взгляд, усугубилась из-за сложности взаимодействия Министерства образования и музыкальных училищ. Сейчас педагогам нужно подтверждать свои квалификации, и занявшие призовое место ученики - это отличная возможность "набрать баллы". Как мне кажется, нынче региональные конкурсы превратились из момента соревновательного, который позволяет конкурсантам проверить свои силы и как-то вырасти на этом, в фабрику по производству ненужных дипломов, потому что там условно по 10 первых, 20 вторых и 30 третьих мест. Я, конечно, утрирую, но там нет проигравших, всё это весело, но нерезультативно. На мой взгляд, это огромная проблема, потому что конкурсы должны выявлять сильнейших и проигравших. Плюс это сильно влияет на престижность таких конкурсов. Конечно, и у меня были конкурсы без результата, и именно такие случаи давали больше опыта, чем когда я выигрывал. То есть конкурсы превратились в какой-то концерт с дипломами. Я считаю, что эту систему нужно менять. Да, конкурсы должны проходить, их должно быть много, но должно быть чёткое понимание, что победитель - один, а призовых мест - три. Сейчас всё это делается в угоду бюрократическим моментам, и, получается, сама идея конкурсов вкладывается в детей неправильно. Потом у этих детей, которые имеют на руках пачки дипломов, складывается о себе неправильное мнение. У многих происходит психологический перелом, когда во взрослой жизни оказывается, что это просто бумажки, которые не котируются. У людей просто опускаются руки, и они убегают, ничего не добиваясь, их это ломает. Они не могут понять, что произошло, возвращаются к педагогам в Омск, говорят, что их в высших учебных заведениях неправильно учат. На самом деле их правильно учат, просто подход к конкурсам другой. Во взрослой жизни вокалистов конкуренция настолько высокая, настолько безжалостная, что многие просто не выживают.
- Проект "Большая опера". Любой телевизионный проект, как мне кажется, это свой мир. Какой был тот мир? Как работают подобные телевизионные проекты?
- На конкурсе от тебя требуется выйти на сцену, исполнить всю программу на максимуме возможностей и ждать вердикт жюри. А сложность телевизионного формата заключалась в том, чтобы выжить в ритме съёмок. Я к 10 утра приезжал на Мосфильм, а петь выходил в лучшем случае в 7-9 часов вечера. Чтобы не перегореть, нужно очень грамотно распределить свои силы. Было много новых нюансов для меня, как для человека, привыкшего выступать для публики "издалека" со сцены, было непривычно работать с учётом крупных планов камеры - это другая пластика, мимика, звук. Постановка каждого номера занимала всего пару репетиций, ведь участников много, и за это время нужно запомнить все пожелания и идеи режиссёра. Это телевидение, там живут по своим законам и правилам. Это было сложно, надо было быть морально готовым, что после интенсивной работы будут какие-то комментарии, обсуждения. Ты должен всегда оставаться в форме, это не то, что на обычном конкурсе, когда ты спокойно выспишься, позавтракаешь, прогуляешься, соберёшься с мыслями, подумаешь о материале.
У нас был дуэт на проекте с Жалей Исмаиловой, мы пели, выкладывались актёрски, а потом оказалось, что у неё серёжка билась по микрофону, и нам говорят: "Ребят, давайте заново". И таких моментов, как "ребят, у нас полетел звук, переписываем", было много. Ты поёшь заново уже из последних сил - и это сложно. Ведь мы привыкли, что в театре у нас нет второго дубля, мы максимально выкладываемся сразу. Но это крутой опыт!
- Работа в Большом. Когда в коллективе появляется новый человек, как в Большом встречают? Открытой или скрытой борьбы за место под солнцем нет?
- Да, в опере тоже есть конкуренция, борьба чувствуется больше на психологическом уровне. Встретили в Большом театре хорошо, но это огромная машина, производственная машина, и нужно понимать принципы её работы. Молодой человек попадает в Большой, и есть два выхода: либо наверх, либо совсем вниз. Как и любой оперный театр, он требует морально-психологической подготовки. Это мощная закалка, и сейчас, наверное, меня уже сложно будет чем-то выбить из колеи.
- Как в вашей жизни случилась Германия? Почему решили там поработать?
- Я выступал как в Большом театре, так и в европейских оперных домах. Несколько раз был в Чили, а потом спел прослушивание в Германии, и мне предложили работу. Позвонил супруге, она меня поддержала, и два сезона, с 2019-го по 2021-й, я работал там. А потом мне продлили контракт ещё на два года, там у меня родилась дочь, сын пошёл в первый класс, выучил немецкий.
- Знания немецкого у сына до сих пор, даже в русскоязычной среде?
- Он переехал в Германию, когда ему было четыре, и немецкий ему как родной. Дома сейчас до сих пор мультики на немецком, когда папа разрешает YouTube посмотреть, блогеров смотрит на немецком. Для него русский и немецкий - два равнозначных языка, на которых он свободно общается.
- А у вас как обстоят дела с языками, тяжело немецкий дался?
- В Германии мне же нужно было устроить детей в садик, общаться с педагогами, снять жильё, открыть банковский счёт, работать. Если ты живёшь в какой-то стране, ты должен хоть как-то разговаривать на языке. У меня немецкий на начальном уровне, но я могу свободно объясниться, сходить в магазин, то есть на бытовом уровне мне абсолютно хватает моего немецкого, а в остальных случаях мне всегда приходил сын на помощь. Ну и в целом, чем больше языков ты знаешь, тем тебе легче живётся, ты не чувствуешь себя потерянным и одиноким.
- Чему вы научились у немцев, может быть, появились какие-то привычки, которые теперь укоренились в жизни?
- Германия - страна невероятно бюрократическая. И привычка, которая теперь всегда со мной, - сохранять все документы, сортировать их, потому что там всё на бумажной почте. И первым делом, что я сделал, когда приехал сюда, это провёл огромную ревизию по документам в своей квартире, был в ужасе от того, как раньше всё было вперемешку. Там я привык, что у каждого члена семьи есть несколько своих папок. Хотя в Германии, если тебе нужно взять где-то какую-то бумажку, то ноги сотрёшь, то есть в этой системе порядка нет там. Бюрократический хаос, который на тебя наваливается, заставляет тебя всё сортировать.
- Чем живёте сейчас, после возвращения в Москву?
- Сейчас живу переездом. Мы только месяц как вернулись. Сейчас на повестке первостепенные бытовые задачи - устроить детей в школу и детский сад, закрыть какие-то бюрократические проблемы. У меня есть запланированные прослушивания в театрах, есть контракт с Московской филармонией на этот сезон. Я приехал достаточно поздно, чтобы куда-то впрыгивать, но, думаю, всё получится. Я приехал сюда с большим опытом, с багажом оперных партий. Но сначала нужно создать условия для моей семьи, поэтому пока бытовые вопросы в приоритете, хотя удалось уже побывать на нескольких концертах и провести время наедине с супругой. В Москве мы счастливы находиться в компании бабушек и дедушек, этой возможности в Германии мы были лишены.
- Можно совет в заключение нашей беседы: как не бояться менять жизнь?
- Однажды я прочёл такую мысль: существует два типа проблем - решаемые и нерешаемые. Если проблема нерешаемая, ну и ладно, а если решаемая - решай. Чтобы ничего не бояться, у тебя должно быть образование, знание языка, нужно побольше читать, чтение - это жизненный опыт. Это я прививаю и своему сыну, он читает ту литературу, которая ему нравится. В России вообще много возможностей, это я скажу, как человек, который пожил в Европе, нужно просто стараться реализовывать себя.
А что касается омичей, я считаю, что Омск - это не тот город, из которого нужно уехать или из которого нельзя уехать. Это прекрасное место, но, если вы оттуда уехали, поверьте мне, в Омск хочется возвращаться!
Главное фото создано с помощью Midjourney
Фото: Алина Кочергина, предоставлены героем публикации
