Зампредседателя омского отделения Русского географического общества, замдиректора Омского областного музея изобразительных искусств им. М. А. Врубеля Алексей Матвеев входит в состав экспедиции на остров Белый, посвящённой изучению событий августа 1944 года, когда немецкая субмарина U-365 атаковала советский конвой БД-5. Его "путевые записки" публикует "Омск Здесь".
28 июля
7.40-23.00
Привычная "Вставай, страна огромная!" Медленно возвращаюсь в реальность. Сны были какими-то тягучими. В нескольких я ехал на автобусе по ночному Омску вместе с другими людьми и всё приезжал на такие задворки, что… В общем не мог я доехать. Встаём поэтапно. По частям. Открыл глаза, полежал, сел, прислушался к себе. Мышцы нагружены, но пока всё в порядке. Встал. Ноги в порядке. Иду в спортзал на разминку. Подходят остальные Алексеи. Размялись среди картофеля, морковки, разложенных здесь же для просушки. Всё! Теперь организм ко дню рабочему готов.
А день не очень задался. Мелкий-мелкий дождь и сильный ветер. Со вчерашнего дня наша тёплая рабочая одежда не просохла. Вместо неё чуть утепляемся за счёт дополнительного слоя нижней и надеваем сверху купленный для нас комплект непромокаемой одежды фирмы "Ред фокс". Выходим на улицу после вкусного завтрака и идём к цистерне за помпой, которой мы вчера качали воду. К помпе прилагается шланг большого диаметра, который должен нам помочь в оперативной выкачке воды из кунгаса. Тащим помпу и "хобот" на лодке к ТРЭКОЛу, а потом везём его на раскоп.
Он наполнен водой.
Оперативно и слаженно расставляем оборудование.
Включаем. Помпа оказалась на славу. На выходе даёт отличный напор. Саша Шлюшинский доволен.
Помпа справилась с залитым водой кунгасом за один час. Её отключили и включили "малыша" - прежний наш погружной насос. Он справляется с поступающей водой.
Настроение у всех улучшилось.
Концепция раскопок поменялась. Большая часть ребят бросает землю из кунгаса, а мы с Ильей Шапаренко отправляем её уже дальше за отвал. По дороге сюда над Ильей подшучивали, мол, был специалистом высокого уровня с собственным прибором - "шайтан-трубой", а теперь как все - неквалифицированный "копарь". Илья улыбается.
С 10.00 до 13.00 фигачим кубометры песка. В районе носа кунгаса Дима Голиков выбрасывает землю, резко пахнущую креозотом - таким же, которым пропитывают шпалы. В голове возникает вопрос: "Это родной запах кунгаса, и его вдыхали несколько десятков человек в августе 1944 года, когда пытались спастись в штормовом Карском море? Для кого-то он мог стать последним запахом". Эта мысль заставила вдруг остро почувствовать трагедию 1944 года. Но возникает мысль следующая: "Или креозот залили в кунгас позже, чтобы избавить его от запаха человеческих останков". И та, и другая мысли страшные. Вспомнились некоторые фразы из воспоминаний участницы конвоя БД-5 Надежды Викторовны Морозовой. Её вместе с другими 13 людьми удалось спасти с полузатопленного кунгаса экипажу гидросамолёта М. И. Козлова 23 августа 1944 года. Воспоминания были опубликованы в числе прочих приложением к статье Ф. А. Романенко "Ушедшие в вечность". Они начинаются с 12 августа, когда Надежда, как и другие пассажиры, находилась на пароходе "Марина Раскова".
Привожу их сейчас полностью:
"Я была молодой девчонкой, мне было 18, только что вышла замуж на Диксоне. Мы сидели в твиндеке (пространство внутри корпуса судна между двумя палубами или между палубой и платформой). Было очень страшно, одна мать бросила ребёнка и метнулась к трапу (девочке 3 года). И мы расступились перед ней. Помню ещё Клаву Кузнецову. Были мы полуодетые, после обеда. Выскочили на палубу. Большой паники не было, пассажиры стали подводить пластырь (судовой аварийный инвентарь, используемый для временной заделки пробоин в корпусе - Р.Ф.). Кунгасы были сильно закреплены. Три человека с тральщика вылезли на палубу и умерли. Мы всемером поплыли на маленькой шлюпке, её заливало. Мы не успели на Т-118 перейти, и он взорвался у нас на глазах. Воды в нашей шлюпке по пояс. Повернули обратно к "Марине Расковой", а тут ещё два взрыва, и мы остались в лодке. И все ушли.
Встретился вельбот с семью моряками, скрепились швартованными концами. И тут всплыла подводная лодка. Мы легли на дно. На мостик вышел немец и обратился: "У вас есть капитан?". Нас они не тронули. Мы пересели в шлюпку. Три дня шторм. Была бутылка спирта, сидели как сельди. Один пожилой замёрз, ещё один - на второй день, снимали с них телогрейки и спускали за борт трупы. Желдыбин впал в панику, штурман предупредил, что будет тогда стрелять. И тут "девятый вал" нас накрыл.
После шторма замерзали, развели костёр, съели по две американских сосиски и начали пить морскую воду. Кто грёб, давали по глотку спирта. На пятые сутки встретили вельбот, в котором сидели два моряка. Хорошая лодка, мы туда пересели, но питьевой воды не было. Сел самолёт Козлова, вышел Матвей Ильич. Они перетаскали всех в салон самолёта, напоили. Взлетать было опасно. Вылили часть бензина в море.
На кунгасе 10 человек в день умирало, съели собаку, а два моряка с запасом сосали сгущёнку. Жених Шуры Седовой умер за сутки. Козлов вывез нас на Диксон".
Написанные простыми словами страшные воспоминания...
Погода нас не балует. Вообще чем хуже погодные условия, тем наша команда яростней работает. В 13.00 Саша Шлюшинский говорит: "Парни, есть предложение - из-за плохих погодных условий сегодня после обеда остаться на Базе. Да и дошли мы до мерзлоты. Дальше вглубь идти некуда". На самом деле заботится о нас. Но мы не согласны с начальником: "Саша, давай двигать отвалы. Как раз к завтрашнему дню их приведём в порядок. Работы много".
Поехали на обед, загрузим в обратный путь помпу с "хоботом". Она нужна на Базе для перекачки воды в умывальню и в баню.
Обедаем. Оставляем Дома Наталевича и Шапаренко, чтобы они помогли спасателям заготовить дрова на нашу общую печь (просушить одежду надо) и для бани, а также растопить баню к нашему возвращению. Делать это будет непросто, поскольку дрова сырые. Выезжаем сегодня чуть позже. Нужно просохнуть. "Ред фоксы" держат влагу на удивление хорошо, но мокрой у нас оказывается одежда нижняя. Потеем, знаете ли.
В 16.00 выдвигаемся. Снова отвалы. Снова песок. Снова "физика". К вечеру кунгас стал отчётливее проступать над поверхностью Земли.
Дождь промачивает всё. Кроме, пожалуй, специальных оранжевых резиновых костюмов. Один такой Дима Голиков оставляет на передней мачте кунгаса.
Приезжаем на базу. Баня. Постирался. Ужин. Спать. Сегодня пораньше.
