Пока читающие омичи охотились за интересными книгами на гаражной распродаже от издательства "МИФ", художники внимали советам Дмитрия Горелышева, который приехал в Омск, чтобы рассказать об особенностях изображения человека в иллюстрации.
Дмитрий - художественный руководитель "Простой школы" в Москве, преподаватель в Строгановке и Британской высшей школе дизайна. Автор книг "Простое рисование. Упражнения для развития и поддержания самостоятельной рисовальной практики" и "Простое рисование: фигура человека".
- Чем иллюстрации для книг отличаются от любых других? От того, что мы видим в соцсетях или на баннерах, например?
- Книжная иллюстрация всегда завязана на макет книги. Когда книжная графика была наборная, то есть касса с буквами, когда книга печаталась рельефной формой, тогда такой рельефной была и иллюстрация. То есть это всё было одно и то же - печать "буковки" и печать "картиночка". И с тех пор сохранилась культура того, что иллюстрация сохраняет поверхность книги. Если какая-то графика на стене или картина может создавать эффект глубокого пространства или какую-то обманку, будто бы на рисунке лежит очень объёмный объект с тенью, то в книжной иллюстрации это не очень хорошо работает. Если рядом располагается иллюстрация и текст, естественно, плоский, а иллюстрация очень объёмная, то они просто развалятся. Они не смогут жить вместе полноценно. Или их нужно отдалять сильно друг от друга или всё-таки приводить к одним качествам. И это первое отличие от какой-нибудь иллюстрации, например, в интернет-медиа (там, конечно, тоже есть вёрстка, но там это более пластично делается). Второе отличие в том, что, кроме своей плоскостности, текст имеет ещё и ритм, то есть кегль, межстрочный и межбуквенный интервалы, и вот эта полоса набора, её тон и организует композицию книги. Вот когда вы смотрите издалека на газету, вы видите разные степени серости, то крупный заголовок, то мелкий, и вот этот ритм разного серого и чёрного - это и организует композицию. Так и в книгах, иллюстрация должна как-то вписаться в эту структуру, не противоречить ей.
- Как вы книги выбираете? Я, честно признаться, часто по обложке: нравится картинка - беру. Что для вас важнее, то, что внутри, или внешний вид?
- Это очень зависит от того, что это за книга. Если я её хочу читать, мне, например, приходилось читать несколько книг с совершенно безобразными обложками, но это были прекрасные книги. Если говорить о книжке-картинке, там, где иллюстрация - главная цель, у меня некоторые время была просто аддикция покупки детских книг. Когда я бывал за рубежом, в Португалии, Италии, Германии, то у меня было такое сильное впечатление от того, как художественно сделаны эти книги, что мне было неважно, что я покупаю это себе, а не ребёнку. Мне было важно взять эту красоту и потом её рассматривать, в этом смысле да - выбираю по обложке. А вообще я люблю копаться в разных книжных полках, например, я вот сейчас у вас был в "букинисте", и там есть книжки, которые сразу видны по корешкам, то есть сразу можно прочитать, что там такое, а есть те, у которых на корешках ничего не написано, - они для меня самые интересные. Потому что я не знаю, что там, и мне хочется их вынуть и рассмотреть.
- А смотря на эти ужасные обложки книг, вам хотелось их переделать, сделать лучше? Или, может, вам уже в детстве хотелось переделать иллюстрации в школьных учебниках?
- Я вырос в семье художественной и, в общем-то, знал с раннего детства, что такое хорошая книжка. У меня, например, среди любимых книжек была книга Корнея Чуковского с иллюстрациями В. Конашевича - это очень красивая книга. Я довольно рано начал отличать хорошую иллюстрацию от нехорошей, хорошую - от средней. Но вот иллюстрации в учебниках того времени, я учился сразу после распада Советского Союза, то есть это начало 90-х, и тогда ещё была высокая культура иллюстрации в учебниках, по сути, это были советские учебники. А сейчас я иногда краем глаза где-то вижу картинки из учебников, и, может быть, мне не везёт, но они чудовищного качества. Иногда они сделаны не просто без души, а будто бы без цели что-то конкретное объяснить. А вот эти маленькие картиночки из советских учебников по химии или по физике - они очень наглядные. Обложки, да, не всегда были самыми красивыми, но это вообще проблема изданий широкого потока. У учебников нет цели привлечь взгляд, ты его всё равно купишь, ты должен его купить.
- В книжках рисовали в школе?
- Наверное, да, кажется, был грешок. Я не помню степень непотребности того, что я дорисовывал, но помню, что это было.
- Есть ли у вас книги, которые бы вам хотелось проиллюстрировать?
- Наверное, нет. Во взрослой книге я не хочу иллюстраций. Наверное, в детской книге это совсем по-другому. И если раньше в советской культуре, в европейской культуре середины прошлого века иллюстрация во взрослых книжках была очень распространена, то сейчас её всё меньше и меньше. Сейчас становится более привлекательным для художников графический роман. У нас это ещё развивающаяся тема, а в Европе уже сильно развитая. Это, условно говоря, комикс для взрослых. То есть не комикс с дурацкими картинками, а графическое кино. И часто бывает так, что в таких работах художник - он же автор текста. Вот это очень интересно. А иллюстрировать какой-то текст для меня это уже не так интересно. Потому что, когда я читаю то, что рождается у меня в голове, это гораздо богаче, чем то, что я могу нарисовать. В любом случае.
- Может быть, кто-то хотел бы увидеть вашу интерпретацию текста?
- Может быть. Я делал когда-то иллюстрации, и даже книжка у меня была детская, но, во-первых, я не то чтобы был в этом хорош. Мне кажется, что я как график сильнее, чем иллюстратор, и, может быть, сейчас бы я за это даже и не взялся, потому что не совсем вижу для себя в этом смысл, цель. Мне куда интереснее рассматривать и наблюдать за теми же графическими романами.
- А как происходит работа художника и издательства? Кто к кому приходит?
- По-разному. Сейчас в детской книге очень распространены конкурсы среди художников. Это некая затея с ограниченным количеством времени, и художники подают свои первые эскизы, развороты, и эта книжка может быть взята издательством в работу. В течение полугода-года она дорабатывается. Иногда бывает, что художник приходит уже с готовым проектом, так тоже бывает, когда человек хорошо продумал свой проект книжки, иллюстрации и, может быть, даже текст. Тогда, по сути, остаётся только работа арт-директора, редактора и дизайнера. А иногда бывает так, что ищут художника, думают, кого взять, какая аудитория, кого будут читать и смотреть. Арт-директор должен быть насмотренным человеком и знать среду художественную, чтобы понимать, кого пригласить. Но конкурсная система сейчас на подъёме, и я рекомендую художникам, которые заинтересованы в том, чтобы сделать книгу, в них, конечно, участвовать.
- Как вам кажется, как скоро появятся книги, которые будут "проиллюстрированы" нейросетью?
- Я сомневаюсь, что их ещё нет… Это, конечно, молодая штука, но, я думаю, что такие книги уже могут и быть. Я думаю, что это очень недолгий процесс, и это вполне реально, особенно в тех случаях, когда иллюстрация не требует уникальности. Например, если нейросеть достаточно обучена, то какая-нибудь техническая иллюстрация, например, инструкция к чему-нибудь, или какой-то простой комикс, или какие-то суперпростые линейные рисунки-закорючки - это спокойно нейросеть может делать, причём и в контексте всей книжки, и серийность она может делать. Причём уже даже сейчас. Вопрос в том, как это будет воспринимать покупатель. Интересно ли ему будет это купить, зная, что это сделал не человек, а человек с помощью искусственного интеллекта. Мне кажется, что сейчас ещё доверие не очень высокое к этому. И среди самих художников есть пока очень настороженное, иногда даже агрессивное настроение. С точки зрения читателя, иллюстрированная книга всегда была ценна тем, что вот она с иллюстрациями вот этого человека, и ты хочешь работу именно этого художника получить. А с нейросетью может быть вопрос постепенной притирки. Рано или поздно это станет нормой.
Фото: Илья Петров, Анастасия Евдокимова
