Соучредитель и генеральный директор компании "Архитектурная группа ДНК" Константин Ходнев
- Мы существуем уже очень давно, с 2002 года, и за это время у нас получилось много разных объектов. Один из самых для нас важных - комплекс апартаментов "Рассвет". Это реконструкция производственных зданий в Москве. Нам удалось достичь очень интересного сочетания среды, совершенно новых типологий для жизни. Появились апартаменты в нескольких уровнях, квартиры с террасами, и всё это в центре Москвы.
Это такой хороший и известный тренд по изменению производственных территорий, превращению их в жилые объекты, в новые по качеству куски города.
Также мы выиграли конкурс по строительству большого кампуса в Нижегородской области для Национального центра физики и математики (НЦФМ), есть объекты в Тюмени, Омске, Владивостоке.
Почему название "ДНК"? Это очень просто: первые буквы наших имен - Даниил, Наталья и Константин (Лоренц, Сидорова, Ходнев - учредители компании, - прим. ред.). Но и одновременно для нас это важный момент, потому что мы стараемся находить во всём, с одной стороны, очень простое решение, но с другой стороны, с несколькими дополнительными смыслами. В этом смысле ДНК - это не просто буквы, но ещё и отсылка к сложноустроенной и таинственным образом запрограммированной жизни. В наших проектах мы тоже создаём жизнь.
АНАЛИЗ ДНК ОМСКА
Мы увидели много прекрасного: слияние рек, очень хороший и симпатичный исторический центр. Весь комплекс и плюсов, и минусов постсоветского города, естественно, тоже присутствует. И хорошо, что город развивается, появляются новые проекты.
Это прекрасный город. Совершенно точно могу это сказать. Просто он может быть ещё лучше. Задача архитекторов - всегда улучшать.
С заказчиком [комплекса зданий на Пушкина в Омске] мы делали первый объект в Тюмени, и он как-то очень хорошо выстрелил. Он очень удачный с точки зрения продаж, и мы его тоже оцениваем как очень удачный пример. До этого у нас не было объектов не в Московском регионе. И какое-то замечательное понимание друг друга, заказчика и нас, подвигло к тому, что, когда он нашёл площадку в Омске, тоже позвал нас.
Здесь мы сразу поняли, что это довольно важное для города место, одна из узловых точек, пересечение двух магистралей. Мы оценивали градостроительные аспекты, видовые характеристики, в том числе издалека. У нас было несколько совершенно разных гипотез, разной высотности башен, сочетание горизонтального объёма и вертикального.
КАК ИСКАЛИ ОБРАЗЫ И ВЫБИРАЛИ ЛИМИТЫ ПО ВЫСОТЕ
Нам хотелось больше высоты, чем сейчас. Но из-за того, что участок попадает в зону ограничения застройки из-за аэропорта, который, действительно, практически в центре города, и глиссада (траектория посадки самолётов, - прим. ред.) проходит почти над этим участком, доминанта, ещё несколько этажей, не получалась. В таком случае объект потребовал большей экспрессии, большей сложности внутри себя. Поэтому мы хотели не делать закрытый угол, как у соседних участков, а, наоборот, его раскрыть и обозначить двумя домами, которые подчеркнут две основные магистрали - Масленникова и Жукова.
Объект не рядовой, он не может быть закамуфлирован под соседнюю застройку. Он должен привлекать внимание, удивлять в какой-то степени. Поэтому нам показалось, что уступчатая террасная архитектура подчёркивает его, создаёт более высокий, более сложный силуэт, делает его более вытянутым. То есть два симметричных объёма, которые смотрят друг на друга с ниспадающими террасами (боковые, а также на крыше; пример одноуровневых террас можно найти в "Ласточкином гнезде" 2012 года постройки на улице Добровольского, - прим. ред.).
И был важный момент в общении с городскими властями: они попросили чуть больше отреагировать на окружающую застройку. Это был хороший конструктивный диалог, и мы ввели дополнительные членения на фасадах, противоположных от террас, которые связаны с высотой прилегающих зданий. Две башни стоят на стилобате - одноэтажной части, которая отвечает за взаимодействие непосредственно с уровнем пешеходов, там магазины, входы.
Мы отталкивались от идеи пересечения. Как город возник в месте слияния двух рек, так возник дом. Уступы [террасы] реагируют на перекрёсток [а не на Иртыш или Ленинградский мост]. Отодвигаясь от него, они становятся "легче". А уступы с противоположных фасадов подвязаны к карнизам окружающих домов. В результате возникает композиция, которая вступает в диалог.
С удовольствием ознакомились бы с историей этого места, но у нас не было такой информации. К сожалению, нет такого архива, где можно посмотреть все проекты. Мы видели один проект, который был как раз предыдущий, но он не подходил заказчику в том числе по количеству квартир, их площади, типологии. Поскольку было новое техническое задание, мы, соответственно, считали, что здесь правильно пересмотреть и саму композицию участка.
Заказчик всегда, наверное, хочет получить больше метров. Но [в данном случае стремление к высотности] не пожелание заказчика, а скорее участок сам диктовал такую композицию. Это очень широкий по размерам градостроительный узел. Застройка довольно низкая по соотношению ширины к высоте коридора. Поскольку по диагонали от нашего участка уже есть акцент (разноуровневый жилой дом на Масленникова, 58, с башней в 17 этажей, - прим. ред.), то абсолютно правильно его поддержать. И наш объект может быть гораздо больше именно из-за ширины [магистралей].
Тут нужна большая высота, чтобы связывать вместе пространство этой площади, этого перекрёстка. Пока не достаточно, пока городская ткань производит впечатление рыхлости. Это нормально. Большая часть застройки в советское время была сделана в другой парадигме: с большим запасом по использованию земли. Но этот запас в итоге не дал ощущение зелёного города, а дал ощущение полузаброшенных пустырей.
Нам кажется, что в центре имеет смысл наращивать плотность, чтобы это было более комфортно для пешеходов, больше функций в уровне земли: магазинов, кафе, активные уличные фронты. Это позволяет себя чувствовать в городе, как в городе.
Можно было разыгрывать какую-то другую композицию - один объём поменьше, другой побольше, например. Но по соотношению ширины корпуса к его высоте [здания] получались приземистые и некрасивые. Они пропали бы на фоне довольно крупных соседних знаний, особенно по Жукова, где такое мощное, брутальное здание. Поэтому башня, которая завершает нашу композицию, должна быть адекватна по мощности, по усилию. Было бы очень хорошо выйти на более высокую отметку, но раз это не получилось, мы разыгрывали жест с симметрией.
КАК ЗАДАТЬ СТАНДАРТЫ ФОРМЫ И СОДЕРЖАНИЯ
В Омске нет двух таких зданий с уступами, поэтому мы уже создали прецедент. Надеемся, что даже будут на него показывать. "Поверните голову направо, вы увидите здание с уступом", - что-нибудь такое будут говорить на экскурсии (смеётся, - прим. ред.).
Появились первые этажи, которых здесь не хватало: такой важный перекрёсток, а нет кафе, магазинов. Было пустовато, мы это добавляем. Появилась возможность использовать квартиры с террасами, довольно редкий формат жизни. Тут я даже говорю не про Омск, а вообще. Всё-таки обычно мы говорим про здания-коробки, а не здания с активным силуэтом.
Пусть у нас лето короткое, но его надо использовать по максимуму. Что касается пыли, ничего, уберут или озеленят люди. Это же их участок. Они могут сделать из него прекрасный кусочек природы. Может быть, это будет повод задуматься, что сделать с омской пылью?
Мы реагируем на окружение не только активным первым этажом, но и благоустройством. С городом проговаривалось, что обязательно необходимо сделать велодорожки как часть общей сети, которая пойдут дальше по Жукова дальше. Это важная тема для города, где как минимум есть курьеры и вообще велодвижение, которое может чуть-чуть сократить автомобильное движение, чтобы удобнее было перемещаться.
Сделано разное мощение вдоль фасада, где могут возникнуть зоны кафе с зонтиками, столами, зоны транзитного движения. Добавлено озеленение, которое разделяет эти зоны и добавляет несколько слоёв зелени на улицу, создавая дополнительный комфорт для жителей и для прохожих. Паркинг сделан наземный как часть благоустройства, чтобы избежать стихийности (для жильцов предусмотрен подземный паркинг под всей территорией комплекса, что, по мнению авторов проекта, является традиционным форматом, - прим. ред.).
Это всё небольшие, но цивилизованные интервенции в участок. Мы считаем, что это даст какой-то толчок и пример того, как может быть и в Омске, и в других местах города. Всегда важно сделать хорошо, чтобы потом в других проектах архитекторы могли бы апеллировать к девелоперу, чтобы обратить внимание на благоустройство не только двора, но и прилегающей территории, сделать что-то и для города.
ПОЧЕМУ НЕ ВЫШЛО СОХРАНИТЬ СТЕНУ С ГРАФФИТИ
Это было бы нелогично. Стена хорошая, это абсолютно точно. Такое искусство появляется органично: в том месте, где чего-то нет. Оно компенсирует вот эту пустоту, культурную пустоту в том числе. Если здесь уже появилось здание, то странно сохранять эту стену, не возникает между ними диалог.
Либо надо делать музей стрит-арта и сохранять эту стену как действительно объект культуры прекрасных граффити, либо думать про новые площадки. Там недалеко тоже есть какие-то заброшенные стройки.
Вообще, для города хорошо, когда есть много новых тем, связанных с культурной идентичностью. В Омске чуть-чуть кажется, что этого не хватает.
ЧТО ДЕЛАТЬ С СОСЕДНИМ НЕДОСТРОЕМ, КОТОРЫЙ ПРОЕКТИРОВАЛСЯ КАК ПАРКИНГ И ТЦ
Здесь может быть ответ в виде парка, если он необходим для жителей. Для этого уже есть предпосылки - бульвар, который идёт [к СКК им. Виктора Блинова]. Но с другой стороны, хочется вообще уменьшить ширину этих магистралей: их хочется очеловечить, может быть, даже сократить количество полос, как бы дико это ни звучало.
Если город для жителей, не только для автомобилей, но и вообще для разных людей, в том числе для тех, кто ходит, то нужно упорядочивать транспортную схему и более бережно смотреть на то, чтобы можно было интересно гулять здесь. Сейчас это довольно сложно. Но это общая проблема для больших городов.
То, что машины начинают вытеснять людей, и кажется, что нужно всё больше и больше улиц, больше и больше проезжих частей, - это путь в никуда. Потому что тогда мы придём к асфальтному полю, где ездит миллион машин. Город как город, в котором могут перемещаться люди, закончится. Воздух должен становиться чище, меньше выхлопных газов, меньше пыли и так далее. Единственный способ для этого - уменьшать количество машин и больше озеленять.
Поэтому лучше, чтобы здесь возникла плотная застройка и зелень. Всё будет балансом. Мне кажется, здесь вполне может возникнуть высотный акцент, есть предпосылки к созданию городских ворот по Жукова по направлению к центру. Может, кстати, если перенесут аэропорт, то высотные ограничения будут убраны или, по крайней мере, пересмотрены до какой-то степени, и возникнет ещё несколько доминант.
КАК ПРОХОДИЛО СОГЛАСОВАНИЕ ПРОЕКТА
Мы и дистанционно общались [с местными властями и профессиональным сообществом], и приезжали с чертежами. Обсуждали велодорожки, ширину отступа от красных линий, насколько наше здание правильно стоит, так как у них были сомнения. Присудили, что в принципе мы как раз поддерживаем фронт улицы и не нужно ни отступать дальше от угла, ни выдвигаться. Это был понятный профессиональный диалог <…>.
В проекте произошли изменения (помимо дополнительного членения фасадов, в палитре цветов красный заменили на белый, - прим. ред.). Я не вижу в этом ничего плохого. Чем больше мнений учитывается во время проектирования, начиная опросами жителей и кончая мнением заинтересованных акторов, тем выше уровень осознанности решения. Жители больше будут считать, что это здание не сброшено сверху с самолёта, а оно родилось здесь, оно является частью города. Это, безусловно, положительный момент, несмотря на критику наших коллег, которую мы получили.
Отчасти эта критика, конечно, была чересчур радикальной. Нас обвиняли даже в архитектурной диверсии. Такой интересный язык.
Хотя вообще, красно-кирпичная застройка свойственна исторической архитектуре. Мы приводили в своём анализе, что неподалеку есть много прекрасных образцов как раз красно-кирпичной архитектуры, очень детализированной, симпатичной. Поэтому мы, скорее, поддерживали эту тему. Но появилась идея, что здание должно быть более нейтральным и больше задействовать ту палитру, которая есть непосредственно на участке. В процессе обсуждения пришли к варианту с тёмным низом и светлым верхом. Не хватало галстука (шутит, - прим. ред.).
Дресс-код немножко поменялся, но для нас в этом не было какой-то драмы. Сначала нам показалось, что это нехорошо, потому что [во время разработки] мы все цвета уже перебирали, и нам казалось, что база другого цвета зрительно занижает объект. Но потом посмотрели, и в общем тёмно-светлая палитра тоже может быть. С другой стороны, белый - довольно нейтральный цвет, может быть, делает здание даже более дорогим в какой-то степени <…>.
Мы не проходили [архитектурно-градостроительный совет в Омске]. Но могли бы с удовольствием пройти. Почему-то регламент в данном случае не требовал этого. Хотя в других городах проходим. В Казани, например, с очень ответственным участком, жилым комплексом, очень дорогим на берегу озера Кабан в Татарской слободе. Это очень важное место, историческое, и мы не с первого раза даже прошли градсовет, были корректировки.
Когда участвует архитектурная общественность, даёт комментарии, в итоге хорошо получается, мнение коллег - это правильно. Я, например, вхожу в архитектурную комиссию Московской области и тоже примерно тем же самым занимаюсь. Я понимаю, насколько важно в итоге для качества архитектуры ещё одно мнение.
КАК ПЕРЕЛЁТНЫЕ ПТИЦЫ СТАЛИ КИБЕРПОРТАЛОМ В ОМСКИЙ АЭРОПОРТ
Мы участвовали в конкурсе на проектирование аэропорта [Омск - Фёдоровка], поэтому должны были погрузиться в омскую идентичность максимально глубоко, насколько возможно. Исследовали паблики, разных городских энтузиастов. Много чего нашли, но всё равно кажется, что это немного.
Понятно, что есть Белый Омск. Мы, кстати говоря, когда дом стал белым, так и поняли, что это просто Белый Омск сделал свой ход. Есть истории, связанные с модернизмом, знаменитым шаром ["Держава" у речпорта]. Казалось бы, не очень большая вещь, но она вдруг стала для Омска важным центром смысловой идентичности. Есть птицы.
Когда мы делали аэропорт, мы поняли, что именно птицы - один из главных символов. Место, где гнездятся перелетные птицы, - это центр, точка на маршрутах, где сотни тысяч птиц летят, и останавливаются, и отдыхают. Это мне кажется потрясающим, и это не очень раскрыто в омской культуре. Мы знаем про омскую птицу ещё, но это немножко другое.
Мы взяли за основу идею потоков и перемещений. Предложили пересмотреть функциональную схему, чтобы создать внутри атриум, в котором есть связь от входа до летного поля. Так мы получаем возможность увидеть, как улетают самолёты, то, что обычно скрыто от людей, которые находятся в зале прилёта или в зале регистрации. То есть изменить структуру, раздвинуть её, чтобы появился портал с активным пластическим рисунком в виде кругов, практически космических. Такой киберпортал, который подчёркивает стремительность движения.
Предложили накрыть зону высадки и входа, создать большой портик, где могут остановиться автомобили, высадить людей под крышей, но при этом это холодное пространство. Тоже как портал, который служит первым символом в аэропорту.
По внутренним пространствам мы работали в очень интересной междисциплинарной команде с компанией VOX Architects, которая занимается и интерьерами аэропортов, и компанией "Сила Света", специалистами по выставочному контенту. Мы продумали, как темы полёта, птиц, могут быть проявлены в инсталляциях, тематических 3D-объектах. Например, пути миграции и наложенные на них маршруты самолётов, механика движения птиц.
То есть развлекательные и познавательные функции, которые дополняют пространство аэропорта и делают пребывание в нём отчасти ещё и как пребывание в музее. Это как раз и есть дополнение реальности, насыщение новыми смыслами.
Как найти новые смыслы и вовлечь в общественную жизнь старинный частный сектор, рассказывала в одном из прошлых выпусков подкаста художник, член правления Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры Ирина Зинкевич. О том, почему не успели спасти СКК им. Виктора Блинова, - заслуженный архитектор РФ Лариса Маслова, участвовавшая в его проектировании. А участница арт-группы "Крепкий палец" Саша Хохлова - о том, зачем городу нужны граффити и уличное искусство.
Фото: скриншоты подкаста "Зерно архитектуры"
