"Я - Эмиль из Леннеберги" - история о непоседливом мальчишке, который постоянно попадает в забавные переделки. Спектакль по мотивам произведений Астрид Линдгрен покорил зрителей и членов жюри на фестивале "В гостях у Арлекина". Постановку играют артисты "Карлсон Хауса" - независимого театра из Северной столицы для всей семьи. О языке, на котором сегодня актёры говорят с юными зрителями, а также о жизни театра, где нет главного режиссёра, мы побеседовали с актёрами "Карлсон Хауса" Кристиной Цуркан и Максимом Максимовым. В спектакле они исполняют роли младшей сестры и отца Эмиля.
- Как рождался спектакль "Я - Эмиль из Леннеберги"?
Максим: Мы очень много искали и говорили. В начале читали "Эмиля", много сокращали, приносили какие-то свои этюды. У нас есть внутренний референс - фильм "Любовь и голуби". Мы его периодически пересматриваем, потому что там есть какие-то такие штуки, которые нас настраивают на определённый тон спектакля. Мы искали вот эту интонацию, когда ты приезжаешь в родительский дом, и мама и папа начинают с тобой говорить, как с маленьким, а ты уже взрослый дядька. И вообще весь спектакль - это воспоминание. Если Станиславский говорит "здесь и сейчас", мы играем про "там и тогда" - через воспоминания, ностальгию. И каждый ищет какие-то важные темы для себя. Надо сказать огромное спасибо режиссёру спектакля Екатерине Ложкиной-Белевич и её мужу Михаилу Ложкину (актёр Большого Театра кукол, - прим. ред.), потому что они очень много понимания вложили в этот спектакль.
Кристина: Прекрасная Екатерина Ложкина-Белевич, которую мы очень любим, ставит много спектаклей у нас в театре. И так как это уже не первая наша совместная работа, она проходила очень легко и в доверительной атмосфере. Мы уже понимали, на каком языке нам нужно разговаривать, чтобы прийти к результату. Ещё Катя обладает прекрасным даром - она может сказать два предложения в самом начале процесса о том, что ей важно и о чём бы она хотела поговорить через спектакль, и это всегда стопроцентное попадание в каждого актёра. Очень глубоко внутрь попадают вопросы, которые она ставит.
- О чём вам важнее всего поговорить со зрителями в этом спектакле?
Максим: Если говорить про мою роль и линию отца и сына, которая в этом спектакле достаточно яркая, мне важно поговорить о том, что два человека не слышат друг друга. Папа любит Эмиля искренне. Просто, чтобы сын вырос большим человеком, его нужно воспитывать. А Эмиль не понимает такого проявления заботы, думает: "Я же такой, какой есть, почему вы меня не принимаете?" И для меня ключевая сцена в этом спектакле, когда в финале отец извиняется перед сыном, впервые рождает эти слова. Эмиль и отец очень похожи на самом деле.
Кристина: Для меня это спектакль о мимолётности детства, которое хочется ухватить, оставить в себе до конца своих дней. Потому что именно детьми, в ту пору, когда мы были маленькими, мы были по-настоящему свободными, честными, искренними, открытыми, готовыми удивляться этому миру каждую секунду. К сожалению, с возрастом это забывается. Так как мы актёры, а актёры - это вообще вечные дети, эта тема нам очень близка и понятна.
- Расскажите, как вы стали частью театра "Карлсон Хаус"?
Максим: Я работал до этого в Пермском театре кукол. Через два года ушёл, и мы с ещё двумя моими коллегами пришли на кастинг. Тогда пробовалось около 60 человек, и каким-то чудом мы все втроём поступили в "Карлсон Хаус". И дальше, шаг за шагом, начали вводиться. Та же Екатерина Ложкина-Белевич активно вводила нас в свои спектакли.
Кристина: Я уже седьмой год в этом театре. До "Карлсон Хауса" работала два года в государственном театре кукол и поняла, что мне этот формат не подходит, а театр, где я хочу работать, - это "Карлсон Хаус". Пришла на кастинг и стала его частью.
- Какой он - "Карлсон Хаус"?
Максим: Место, где постоянно идёт поиск актуальной современной интонации, как в детском спектакле, так и во взрослом. Мне кажется, очень важно с детьми говорить, не сюсюкаясь и не играя в странных взрослых дядек, которые почему-то одеты в какие-то костюмы. А найти с ними здоровую интонацию - как родитель общается с ребёнком. Если говорить про взрослую сцену, то это тоже поиск новых кукольных, предметных, телесных форм. И это каждый раз эксперимент. Для меня важно, что мы находимся в таком поле, где мы не останавливаемся, а постоянно рискуем, пробуем.
Кристина: У "Карлсон Хауса" целых пять площадок. Они, конечно, камерные, но зато это даёт возможность диалога со зрителем. У нас нет такого явного деления сцены и зрительного зала, и вот эта близость зрителя к самому спектаклю - очень важная и классная история, которая сближает публику и, непосредственно, театр.
- Каково быть в театре, где нет главного режиссёра?
Кристина: Отсутствие главного режиссёра, помощника режиссёра, реквизитора и ещё многих других должностей, которые существуют в других театрах, особенно государственных, заставляет нести на себе бо́льшую ответственность, появляется бо́льшая ценность и самостоятельность, что не может не идти на пользу. Но у нас в театре есть прекраснейший директор Анна Павинская, благодаря которой всё это вообще создаётся. Именно она позволяет и актёрам, и режиссёрам идти на какие-то эксперименты, позволяет нам ошибаться. Не боится рисковать в поиске новых форм, что даёт каждому из нас развиваться и пробовать раскрываться с разных сторон. Ну и просто Аня - прекрасный человек, который пытается выстроить какую-то горизонтальность в театре. В "Карлсон Хаусе" против какой-то иерархичности, и в этом тоже, мне кажется, наша прелесть и особенность.
Максим: Когда к нам приходят актёры на кастинг, сидит вся труппа. Потом мы все вместе садимся за круглый стол и высказываемся, кто мог бы нам подойти. Бывает, что под проект нужен артист не из "Карлсон Хауса", и он вводится в спектакль. Весь фокус построен на качестве постановки - нужен крутой спектакль и для него нужно подобрать команду.
- А актёры могут пробовать себя в театре в качестве режиссёров?
Максим: К примеру, я такой человек. Я в "Карлсон Хаусе" поставил два моноспектакля. Первый - "Музей советского эмигранта" по рассказу Довлатова - вырос из Лаборатории фигуративного театра, которая проходила у нас в театре несколько лет подряд. А второй мой спектакль родился из проекта "Соло", который нацелен на то, чтобы актёры смогли ставить в театре свои сольные работы. Это детский спектакль "Мой друг коала" - история, основанная на книге Рейчел Брайт "Коала, который смог". Она про коалу, который висит на ветке и не может с неё слезть, потому что боится. Но в итоге мы отошли от книги и написали свой сценарий.
Кристина: Важно сказать, что Лаборатория фигуративного театра под руководством Анны Брашинской очень сильно расширила наши границы и прокачала наши навыки. Этот опыт теперь является неотъемлемой частью воздуха нашего театра. Анна Аркадьевна приглашала как зарубежных, так и наших мэтров кукольного мастерства, которые делились с нами своим видением, помогали по-новому взглянуть на театр.
- Кристина, а вы бы хотели попробовать себя в качестве режиссёра?
Кристина: Стараюсь быть режиссёром каждой своей роли. Это прекрасно, что Анна Павинская даёт возможность нам ставить спектакли, но для меня это слишком ответственно, и я, наверное, очень требовательна к себе и к другим. Конечно, хотелось бы, но я жду, пока плод высказывания созреет, а там посмотрим.
- Почему вам интересно принимать участие в театральном фестивале в Омске?
Максим: Когда разные города съезжаются в одной точке, ты смотришь, как коллеги мыслят, какая у нас сейчас ситуация с театром. Общий тон театра немножко понимаешь, что у нас вообще в этом плане творится. Огромное спасибо театру "Арлекин". Омск очень гостеприимный. Красивая осень, Иртыш. Очень тепло, особенно после Питера (улыбается).
Фото: Илья Петров
