Мариенгоф, Чуковский, Паустовский - люди, в воспоминаниях которых отразились глобальные исторические события. Слом эпохи, надежды на будущее и, главное, их личные впечатления о том, что происходило. Судьбы этих людей тесно связаны с судьбой страны. В своих мемуарах все трое очень откровенно и пронзительно пишут и о своей жизни, и о жизни народа, и о жизни России.
"Повесть о жизни", Константин Паустовский
Если вы думаете, что Паустовский - это только про природу; если вы ещё в школе решили для себя, что Паустовский - это скучно; если считаете, что Паустовский - это неактуально, читайте эту книгу! Константин Георгиевич прожил очень насыщенную, яркую жизнь, и рассказал о ней здесь. Рассказал увлекательно, интересно, ярко, подробно. История его жизни тесно связана с историей страны. По его "Повести" можно изучать жизнь народа конца 19-го - первой половины 20-го века. Первая Мировая война, Революция, Гражданская война - всему этому Паустовский был свидетель и активный участник. Он близко видел царя, был свидетелем смерти Столыпина, был знаком с Михаилом Булгаковым (учились в одной гимназии), наблюдал Петлюру и батьку Махно. Работал вожатым и кондуктором на московском трамвае, трудился в рыбачьей артели в Таганроге, служил санитаром на полевом санитарном поезде во время Первой мировой войны, боролся с чёрной оспой в безлюдной деревне. Он с ранних лет отвечал за себя сам (родительская семья распалась, когда ему было 16 лет), жил по родственникам, зарабатывал на жизнь. Самые разные встречи, жизнь среди простых людей - солдат, врачей, мастеровых, крестьян - всё это отражено в "Повести". Здесь много историй из семейной жизни Паустовского, много драматичных и лиричных моментов.
Киев и Москва, Одесса и Таганрог, Азовское море и дремучие брянские леса - география жизни Паустовского широка. И каждое место он описывает особенно. С запахами, уникальной атмосферой и настроением. Природы здесь много, и любовь к ней автора - явление какое-то совершенно волшебное. То, как он проникновенно пишет о каждой травинке, о цветущих каштанах или о рыбалке на море, оставляет ощутимое чувство родины. Настоящее такое, хорошее чувство, без пафоса и высоких слов.
И вся "Повесть" в целом, несмотря на то, что посвящена годам тяжёлым, мрачным и кровавым, воспринимается в итоге как книга светлая, написанная человеком мудрым, много повидавшим, и потому - примирённым с жизнью.
"Дни моей жизни", Корней Чуковский
Несколько первых десятков страниц книга мне казалась скучноватой. Перечисления встреч, куча фамилий известных и неизвестных людей, волокита с издательствами, газетами, собраниями. Но потом меня так затянул этот стиль, язык, что я торопилась к книге. Во-первых, здесь очень живой Чуковский. Не мифический дедушка, читающий детям "Крокодила", а мятущаяся душа, самокритичная до крайности. Временами К. И. называет себя полуидиотом, а свой мозг - вялым и сонным, мысли - лживыми мыслишками и т. д. Во-вторых, книга это написана очень искренне. Ну а как же может быть иначе, ведь К. И. писал не для публикации, он писал исключительно для себя. Поэтому всё тут - "без купюр". Очень много метких, иногда даже едких замечаний про Горького ("простодушный до невменяемости"), Маяковского ("Маякоооооуский"), Ахматову, Блока ("всегдашняя невольная величавость"), Репина, Мережковского, Зощенко и других его современников, которых мы иначе как легендами не воспринимаем. А здесь они очень живые - озорные, весёлые, взволнованные, брюзжащие, обидчивые, со своими недостатками, предпочтениями, личностными особенностями. Совсем без нимбов. У Чуковского - талант замечать и описывать мелочи так, что ясна самая суть человека. И с большинством литераторов первой половины 20-го века он виделся чуть ли не еженедельно на протяжении многих лет. В дневнике он описывает их дискуссии, рассуждения, их отношение к стихам, их понимание языка. Бытовые подробности, практически стенография литературной жизни на протяжении нескольких десятков лет создают такую густую атмосферу, что начинаешь чувствовать, как и чем жили Гумилёв и Мандельштам, Пастернак и Солженицын и десятки других, очень знакомых нам людей. Чуковский был осторожен и не позволял себе напрямую клеймить советскую власть, но даже без упоминания политической подоплёки его дневник рассказывает об удушающей атмосфере, цензуре, "замалчивании, травле, улюлюкании". Сложно нам сейчас представить, что ВСЕ сказки Чуковского долгое время были запрещены. "Мойдодыр" - за "Боже, Боже…", "Муха-Цокотуха" - за мещанство и свадьбу, "Тараканище" - за антропоморфизм и т. д.
Для меня было открытием, что Чуковский - фигура глубоко трагическая. Клеймо незаконнорождённого, всегдашняя изматывающая бессонница, невозможность писать о том, к чему тянется душа (к Чехову и Некрасову), запрет на "чуковщину", голод 20-х годов, страшное семейное горе, ощущение, что так и не сделал главного в жизни ("ни один человек не знает даже, что я не только детский писатель, но и взрослый").
Но всё-таки через все его записи, через все 70 лет, что он вёл дневник, сквозит его любовь к литературе, к языку, его чувствование гения, его стремление к тому, чтобы фальши и лжи, "мямления и канители" было как можно меньше, а настоящее, талантливое, выражающее "жизнечувствование" и "жизнебиение", шло к людям.
Советую эту книгу всем, кто любит литературу Серебряного века, тем, кто интересуется историей нашей страны, тем, кто предпочитает хороший русский язык и выверенность текста, а также тем, для кого живые, настоящие люди дороже мифов и штампов.
"Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги", Анатолий Мариенгоф
"Боже, как прекрасен его русский язык!!!" - восторгалась я на каждой странице! Какие образы, метафоры, какая наблюдательность и точность! А когда книга перевалила за половину, я стала восторгаться уже не только и не столько литературностью, чистотой, правильностью и богатством языка, сколько человечностью, мудростью, какой-то философской примирённостью со всем, что было в его жизни. А в жизни было много всякого - невыносимо трагичного и очень радостного.
Самые сокровенные свои переживания (про самоубийства единственного сына Кирилла и друга Сергея Есенина) он описывает так горько, так безысходно, но при этом так деликатно для читателя, так аккуратно, без надрыва и стенаний, что чувствуется за этим его огромная рана, но и огромная стойкость, принятие жизни во всех её проявлениях.
Мариенгоф близко дружил с Есениным. Одно время они даже жили вместе. Про Есенина написано не так много (теме дружбы, ссоры и примирения с поэтом посвящена другая книга - "Роман без вранья"). Но даже из этой малости выпукло проявляется образ Есенина, совсем не "деревенщины-простачка". И про Айседору Дункан всего пару абзацев. Но и они развеивают устоявшийся миф про великую танцовщицу и любовь поэта к ней.
Небольшие зарисовки - но как точно они характеризуют время! Вот красноармейцы устанавливают пулемёт на крыше их дома, и шальная пуля убивает отца… Вот идёт поэтический диспут, и Мариенгоф кидает критикам: "Вы просто пар над супом!"… Вот Мейерхольд жульничает, изображая больного, чтобы в творческих дебатах сбить противника с толку… Вот Маяковский бьёт чечётку в кабинете бухгалтера, чтобы тот выплатил ему деньги… Вот жена Качалова запрещает тому на улице декламировать "Фауста", чтобы горло не застудить… Вот Есенин восторженно предлагает крестить сына Мариенгофа в шампанском… И такие маленькие эпизоды составляют всю эту книгу, как мозаика сливаясь в большую, многоцветную картину, которая отражает приметы времени - бурного, неистового, яркого и трагичного.
"Уж такая была верующая эпоха. Политические вожди верили в мировую революцию, поэты - в свои молодые стихи, художники - в свои бунтующие кисти, режиссёры - в свои спектакли с потухшей рампой и прожекторами, вспыхнувшими под потолком. В эту эпоху даже в Бога не верили с дерзкой верой в своё безбожие".
На нашем сайте вы можете найти подборки книг на любой вкус. Рецензии на книги от Александры Макаровой вы также можете найти в официальной группе автора "Влюблённые в книги" во "ВКонтакте".
Главное фото создано с помощью Midjourney
