Любовь Яковлевна, Вы сейчас находитесь с родителями погибших и пострадавших ребят, им оказывается какая-то помощь? В каком они состоянии?
Я с двух часов ночи нахожусь там, реву целый день, а что сейчас можно сказать о родителях? Ну, представьте себе, в субботу мы провели присягу, такую что ой-ой-ой, а сегодня мальчишек нет! 23 мальчишек нет и неизвестно, останутся ли ещё 21 живы... Ну вот о чём сейчас можно говорить?! По ране резать матерям? Давайте хоть немного подождём и попытаемся успокоиться...
Любовь Яковлевна, сейчас журналисты пытаются найти виновного в трагедии, что думаете Вы на этот счёт?
Виновного? Нет ещё виновного! Вы поймите, что туда, в здание, которое оцеплено, не пускают никого! Несчастный командир, который участия не принимал вот в этом, он сейчас стоит перед родителями, и 60 человек его трясут как грушу, понимаете? Вот сейчас следственные органы, прокуратура, комиссии московские три, работают, - закончат они работу, тогда можно что-то говорить, а сейчас что, кроме того, сколько нет ребятишек, мы же не можем пределы сейчас с вами устанавливать!
То есть родителям тоже ничего пока не говорят, не знакомят с ходом расследования и проверок?
Почему? Командир, вот он смотрит, стоит перед ними и говорит: "Заберите мою жизнь!". Он не знает причины обрушения, потому что три ведомственных комиссии России прилетели, и даже для них всё пока неочевидно, люди работают. Будет установлена причина обрушения, от него ведь это тоже не зависит - это первое, второе - его отстранили полностью вот, работают там органы, всё. Уже ребят попытались извлечь, до обеда извлекали все остальные, потому что здание дальше может обрушиться, а те, кто были на этажах других, локализовали их моментально, их вывели, разместили в других казармах, это там всё нормализовали, а здесь… Вы же, наверное, сами понимаете, что ещё рано. Вот я, говорю, не участник, не дай бог, но я там с двух ночи, я не могу успокоиться, это горе каждого. Поэтому надо ещё... рано говорить, кто виноват, ну как... вот поймите.
Я понимаю, Любовь Яковлевна, терпения вам, сил. Весь город воспринимает это как личную трагедию... Как, Вы считаете, должны вести себя СМИ в этой ситуации, где грань, которую нельзя переступать?
И правильно... Я набираюсь, но я как посмотрю на этих матерей... Я сама прошла первую чеченскую войну, я как могу... Я бы вот что посоветовала журналистам, я понимаю, что им надо зарабатывать, но матерям сейчас очень больно, и каждое брошенное слово, неправильное, непроверенное, оно оборачивается новым ударом, делает ещё хуже. Надо дня два подождать, когда что-то прояснится, всё, что надо было, моментально подняли всё. Прилетели врачи, МЧС России здесь, профессиональные медики, ну а остальное все уже мало от кого зависит.
